Норман Хьюз - Тень единорога
Более того, много позже она и сама точно так же стала учить молодых волчат в Логове, только примеры были иными… Она могла позволить себе сказать им то, что, разумеется, никогда не осмелился бы сказать своей малышке-дочери суровый гирканец.
— Если вас наняли, чтобы убить человека — объясняла Соня новобранцам, — то вы должны прикончить его и убедиться в том, что он мертв. Если вы просто раните его, то есть сделаете дело наполовину, это значит, что вы, вообще, не выполнили задачу. И хуже того, в таком случае, лучше бы вы за нее не брались вовсе, потому что раненый поправится и воспылает жаждой мести, и вы получите столько неприятностей на свою голову, сколько не сможете унести…
Конечно, книга это не недобитый мертвец, но какая разница? Все равно, перед ней некое дело, которое необходимо довести до конца.
Так что это одна из причин, почему она не может уехать из Келадиса прямо сейчас, но есть и вторая. Обещание, данное Мерцилию.
И кстати…
Глава 9
Если молодого мага и удивил визит среди ночи, надо отдать ему должное, он не подает вида, хотя, судя по всему, своим громким бесцеремонным стуком воительница подняла его с постели. Он был на диво любезен, когда отпер ей дверь, и, держа в руках свечу, препроводил в гостиную. Впрочем, не последнюю роль, должно быть, сыграл и вид толстого свертка в руках у Сони, в котором маг без труда узнал вожделенные «Арканы». Судя по тому, как жадно вспыхивают его глаза, ради обладания этой книгой хотя бы на день-другой, он готов среди ночи приветить и демонов из преисподней Нергала, не то что свою рыжеволосую гостью. Но Соня не тратит время на любезности: — Взгляни повнимательней, с ней что-то не ладно, — с этими словами она почти силой вталкивает книгу в руки колдуну.
Тот почтительно разворачивает промасленную кожу, взвешивает толстенный том на ладонях, раскрывает словно бы наугад, — затем с усмешкой смотрит на воительницу:
— Ну, еще бы! Посылать тебя за этой книгой — это все равно, что отправлять выбирать двуручный клинок трубочиста, или кухарку — доброго боевого коня.
Но Соня не настроена на праздную болтовню и еще менее ей хочется сносить насмешки этого сопляка:
— Так, хватит болтать! В чем дело? Раззак надул меня?
— Ну, разумеется! — Мерцилий пожимает плечами. — Сама по себе книга, конечно, хороша, здесь масса умных рассуждений и даже пара-тройка заклинаний, которые могут позабавить начинающих магов, но по сути своей, ценности она не представляет, ибо служит лишь шкатулкой, хранилищем для главного сокровища.
— И что же это такое?
— Таблицы. Таблицы положения звезд… Это пергаментные листы числом двенадцать штук, которые должны были быть вложены вот сюда, — он указывает ровно в то место книги, которое и показалось Сони подозрительным. — Должно быть, Раззак увидел, что имеет дело с человеком совершенно несведущим, и решил прикарманить таблицы, чтобы продать их кому-то еще во второй раз… Потому что когда книгу смотрел я, они, разумеется, были на месте.
Несмотря на то, что за последние дни их отношения потеплели, сейчас Мерцилий не может скрыть своего торжества. Еще бы, ведь в первую встречу, воительница унизила его… А теперь, как ему кажется, он получил шанс отыграться за прошлое.
Но Соня быстро пресекает это мальчишество.
— Будешь сильно радоваться — таблиц не получишь! И не надейся, что как только я уеду, Раззак продаст их тебе. Уж это-то я постараюсь обеспечить!
Магик мгновенно серьезнеет.
— Да, нет, честное слово, я и не думал тебя обманывать! Но что ты будешь делать? Пойдешь к Раззаку требовать, чтобы вернул недостающее?
В другое время Соня, возможно, именно так бы и поступила, и более того, сумела бы добиться от обманщика желаемого, но не сейчас… За такую наглость он должен поплатиться, и Соне уже известна цена, которую уплатит Раззак за свой обман.
— У тебя есть время до утра, — с недоброй усмешкой сообщает она Мерцилию. — И вот что мне от тебя нужно…
* * *Получив желаемое, она покидает дом мага поутру и занимает наблюдательный пост у дома купца, откуда ей прекрасно видна улица и ворота в его жилище. Перед тем как появиться здесь, Соня прихватила также из своей комнаты на постоялом дворе длинную крепкую веревку и еще кое-какие инструменты ремесла… Так что теперь остается только ждать.
Как она и полагала, ожидание не оказываются долгим. События ускоряются стремительно, словно воительница подгоняет их собственной волей.
Ближе к полудню на улице поднимается какая-то суматоха, и во двор въезжает отряд конников на превосходных лошадях. Все они одеты на восточный манер, на головах белые тюрбаны, а в ножнах, украшенных изумрудами, красуются кривые сабли… Все они остается во дворе за исключением одного-единственного, одетого богаче всех, и в тюрбане не белого, а темно-синего цвета.
Этот проходит прямо в дом, и, судя по всему, чувствует себя здесь хозяином.
Пора…
План действий успел созреть у Сони в голове давно, пока она томилась в ожидании за углом соседнего дома. И сейчас она невозмутимо выходит на улицу, пользуясь тем, что заклятие, наложенное ранее Мерцилием, — одно из трех, о которых она его попросила, — действует превосходно, отводя от воительницы посторонние взгляды.
Люди, конечно, видят ее, она не стала для них незримой, но… они попросту не считают нужным обращать на девушку внимания. Как будто перед ними нечто столь незначительное, на чем даже не может задержаться взор…
Увы, эти чары, конечно же, не помогут проникнуть прямо в дом купца. Там слишком много народу, да и слуги пристально следят за входящими… Но это Соне и не нужно. Она знает массу способов беспрепятственно попадать туда, куда желает.
Вот и сейчас она, словно кошка, взлетает на дерево, растущее неподалеку от дома купца. Конечно, отсюда до крыши довольно далеко, ей не допрыгнуть, даже если очень постараться, но на то есть второе заклятие Мерцилия…
Кстати, удивительное дело! Сам он, когда вышел после ночных трудов из кабинета, — с красными глазами и ввалившимися щеками, совсем не похожий на прежнего мальчишку, — то казался просто потрясенным.
По словам мага, никогда прежде чары не удавались ему с такой легкостью и точностью, — словно сами боги нынче направляли его руку… Во вмешательство богов Соня, разумеется, не верит. У нее есть свои соображения относительно того, почему Мерцилию нынче сопутствует удача. Но пока она остерегается говорить что бы то ни было, ведь ее замысел еще может потерпеть крах…
Однако сейчас нет времени думать о богах и их милостях. Дело прежде всего!
