Иван Киричатый - Мир островов. Рождение.
Дождя не было около недели. Из-за этого дорога к монастырю была удобной. Да и природа вокруг радовала. Чистое безоблачное и бесконечно голубое небо. Сейчас бы прилечь в теньке на мягкой зеленой травке и вздремнуть на два часика. Живи и радуйся. Если бы не юнга, Владимир так бы и поступил. Время от времени Вален продолжал бредить, кричал об опасности, не приходя в сознание. Эти мгновения давали надежду, что юнга еще жив, и у Владимира есть шанс вовремя доставить его, выполнить возложенную миссию. Когда мальчик увидел стены монастыря, солнце уже заходило, начинало темнеть. Похоже, что дорога забрала больше времени, чем он рассчитывал. «Только бы не заставили ждать до утра», — повторял про себя Владимир. Но монахи, к его удивлению, как будто зная о цели поездки, встретили Владимира еще на подходе к монастырю. Забрали телегу с раненым и увезли в неизвестном направлении. Выполнив возложенную миссию, Владимир присел возле ворот и заплакал. Поездка отвлекла его на некоторое время. Когда он остался один, горе потери вернулось с новой силой. Оно накатывалось волнами, пытаясь захлестнуть мальчика. Подошел монах. Он взял мальчика на руки, прошептал что-то утешительное. Но, Владимиру было не до утешения, он был как в бреду, заливая свое горе слезами. Монах продолжал бормотать и бормотать. Под эту несуразицу Владимиру становилось легче. Со временем он уткнулся в грудь монаху и что-то даже пытался рассказать. Но веки, как будто сделались каменными, глаза невозможно было удержать открытыми. Так, на руках монаха, он и уснул.
Проснулся Владимир от холода. Голые каменные стены окружали его, с единственным маленьким окошком. Такое маленькое, что в него пролезет разве что кошка. Похоже, его на время разместили в кельи. Он лежал на деревянном ложе. От длительного лежания в холодном помещении мышцы свело судорогой. Узор дерева четко отпечатался на теле. «Какие-то странные монахи, — подумал Владимир, — неужели нельзя постелить солому, хотя бы для гостя. Ведь на таком твердом невозможно спать». Над собой пусть издеваются, а он то причем?! Владимир встал, подошел к окошку. Попытался в него посмотреть. Но оно было слишком высоко. Вокруг никакого намека на стул или скамью. Обследовав комнатку, он понял, что кроме ложа, окошка и двери в ней больше ничего нет. Чтобы согреться он немного поприседал. Незамысловатые и простые движения помогли. Стало теплее. Как оказалось, его пробуждение не осталось незамеченным. Заскрипела дверь. К нему вошел худощавый монах. В серой, поношенной и во многих местах латаной одежде. В отличие от вчерашних, он был очень старым, скорее даже древним. Сколько ему лет, Владимир затруднялся сказать. Лицо светилось счастьем и добротой, было по всему видно, что со здоровьем у него все в порядке. И он, как минимум, еще столько же проживет, сколько прожил. То, что это не простой старик, мальчик понял сразу.
— Меня зовут Жан Дао, — представился монах, и замысловато продолжил, — мы знаем кто ты. Знаем, что ты пришел не сам. Что твой Путь привел тебя к нам. Нам было откровение, что в этом месте, где стоит монастырь, придет мальчик, и станет он Великим Наставником Пути. Я, Мин Дао и Фрол Дао являемся основателями этого монастыря. В ожидании свершения предсказания мы провели уже три столетия. Это наша цель и наша миссия. Более того, мы согласны провести вечность в ожидании прихода Наставника.
— А если я не тот, за кого Вы меня принимаете, что будет со мной?
— Возможно, мы ошибаемся, и ты не тот, за кого мы тебя принимаем. Но ты не бойся, тебе ничего не грозит. Если окажется, что мы ошиблись, если пожелаешь, можешь остаться здесь послушником. Так поступили и другие молодые люди. Но что бы ни случилось, до инициации на меня возложено задание — предложить стать тебе моим учеником. Эта келья будет твоей комнатой. Ты здесь будешь жить, спать и даже первое время обучаться. Ты должен понял главное, что никто и ничто тебя не держит, и не будет удерживать потом. В любой момент ты волен уйти.
«Вернуться в деревню, — подумал Владимир, — и что или кто меня там ждет. Никто. Разве что тетя Нюра со своим семейством». Но кем он будет там — никем, сиротой, батраком. Да и прошлые обиды так просто не забыть. А здесь ему предлагают стать учеником мистического знания. Если старик не врет, что он прожил столько лет, а он не врет — это Владимир чувствовал, так что ему есть чему поучиться.
— Да, хочу, — ответил серьезным тоном Владимир.
Глава 3
Артем с пятью шаманами и посланником вождя спешно добирались в деревню. В селении царила паника. Посланник сообщил, что хранители, главное пугало детей на ночь, высадились на берегу. В самые трудные моменты жизни, любое мыслящее существо обращается за помощью и поддержкой к самому сильному индивидууму из соплеменников, к своему вождю. Гоблины не стали исключением, собравшись возле дома совещаний. Толпа почтительно расступилась перед ними, с опаской и надеждой взирая на Артема. Войдя в дом, Тема увидел снующего по помещению вождя, сидящего Герасима и еще с десяток незнакомых гоблинов.
— Наконец, — с облегчением выдохнул вождь, — вы пришли.
— Как только твой посланник достиг круга предков, нам пришлось прервать ритуал, — с вызовом произнес Бум-бум-тук, многозначно посмотрел на вождя, подчеркивая тем важность момента, — надеюсь, причина достаточно достойна, чтобы не обидеть великих духов.
— Причина более чем достойная великий шаман, на берегу моря был замечен высаживающийся отряд людей. Судя по тому, что с ними маг и воины, облаченные в тяжелые доспехи, — это карательный отряд, — на этот раз уже вождь многозначительно посмотрел на шамана, — по предварительным подсчетам людей три отряда по сотне людей. Уровень мага определить не удалось, но если судить по ярким и вызывающим одеждам — не новичок.
Гоблины умолкли, осмысливая сложившуюся ситуацию.
— А что имеем мы? — не удержался и встрял Артем.
Вождь с вопросом посмотрел на шамана. Шаман в ответ с раздражением кивнул.
— Население деревни чуть больше тысячи гоблинов, — ответил Кхелт'е, — из тысячи боеспособных шестьсот, остальные небоеспособные это дети и старики. Из этих шестисот воинов один отряд копейщиков и один отряд мечников со щитами. Численность каждого отряда — семьдесят пять мужчин. Дополнительно еще сотня тяжелых лучников, тоже мужчин. Остальные триста пятьдесят — легкие лучники и пращники — все женщины.
— Если не брать в расчет женщин, у нас только двести пятьдесят воинов против трехсот профессиональных пехотинцев, — начал было Артем.
— Это кого ты собираешься не брать в расчет, — вспылила Стрелка и, размахнувшись изо всех сил, ткнула кулачком, целясь в щеку Темы, но Тема увернулся.
