Игорь Чужин - Странник. Книга вторая.
- 'Первый', зароешь покойника, постирай его одежду я в ней поеду.
К обеду шак похоронил Валлина, и я воткнул в холмик на могиле самодельный крест. Почему я это сделал, не знаю, на Геоне верили совсем в других богов, но оставлять могилу без памятного знака я не стал. Парень и так нахлебался в своей жизни по самое горло, и зарыть его как собаку было несправедливо.
Дождавшись когда 'Первый' поест, я подозвал его, и мы занялись документами Валлина.
- Что здесь написано, можешь прочитать?
- Да хозяин. Это именная грамота. Здесь написано, - начал читать 'Первый'.
***
- Именная грамота.
- Имя - Валлин Бартолин.
- Дата рождения - двадцать четвертое число, третьего месяца, тысяча шестьсот пятьдесят четвертого года от создания Меранской империи.
- Место рождения - город Фьер.
- Отец - Кирк Бартолин, оружейник 'Второго Легиона'
- Мать - Мелла, урожденная Лисил.
- Сословие - кузнец.
- Место и дата выдачи - выдана в городе Фьер, двадцатого числа четвертого месяца тысяча шестьсот семидесятого года от создания Меранской империи.
- Магистрат города Фьер.
- Подпись - заместитель префекта - Колодий Урман.
- Маг магистратуры
- Подпись - маг пятого уровня посвящения - Алимус Фьерский.
***
- Я все прочитал хозяин.
- Читай следующую грамоту, - приказал я.
Вторая грамота оказалась свидетельством о демобилизации по ранению выданной армейским госпиталем в Арисе. В ней говорилось, что Валлин Бартолин годен к нестроевой службе в качестве оружейника.
Третья грамота была завещанием дяди Валлина, в котором он завещал ему кузницу после выплаты пятисот империалов его вдове Лили Бартолин.
Текст документов оказался выгравированным на пергаменте лучом 'Силы' как лазером. Пергамент защищали магические водяные знаки. Если смотреть на документ внутренним взглядом, то проступал контур герба похожего на герб ФРГ, только вместо орла на нем был изображен харух. Подписи на документах заверялась магическими печатями. На именной грамоте стояли две печати, а на завещании и свидетельстве о демобилизации по одной.
- Серьезно в империи относятся к документам, - подумал я. - Гравировку на пергаменте не сотрешь, не допишешь.
На именной грамоте первая печать стояла напротив имени Валлина и была заряжена его аурой, а вторая напротив подписи мага и имела две магические метки. На свидетельстве о демобилизации и завещании стояли только печати магов.
Устройство печатей оказалось очень остроумным. В какой-то смоле размешали порошок серого камня 'Силы' и печать вдавили в пергамент, а потом нанесли метку аурой Валлина. На поверхности печати красовался тот же герб что и на водяном знаке. Печать на подписи мага оказалась двухслойной. Первый слой наносился во время изготовления пергамента, и он имел магическую метку одинаковую на всех документах, а второй слой был из смолы с порошком серого камня и заряжался аурой мага. Метки пергамента и мага имели какую-то взаимосвязь, но какую я понять не смог. Мне удалось подменить магическую метку, на печати возле имени владельца грамоты, меткой своей ауры, и я превратился в Валлина Бартолина.
Глава 8. Дорога в Гедеон.
Радовался своим успехам в подделке документов я не долго. Здравый смысл подсказывал, что наличие легальных бумаг ни как не гарантировало мне спокойной жизни. Слишком мало я знал о порядках в империи. У Валлина где-то были знакомые и друзья, он долго служил в пограничной страже. Любой такой старый знакомый расколет меня в два счета. Есть еще невеста, с которой у него любовь. Женщины народ непредсказуемый и она могла заявиться в Шателье в любой момент. Сейчас передо мной стоит только одна задача вписаться в жизнь Геона, понять ее, стать своим среди местных, а уже потом легализоваться под действительно надежным именем. Главной проблемой было, под каким соусом вернуться в Шателье. Караван Валлина погиб и мне предстояло давать властям отчет, по этому поводу. Прокрутив ситуацию и так и сяк, я решил сделать 'морду ящиком' и говорить, что я ездил за деньгами в Арис, а в не в Кайтон, главное проскочить мимо пограничной стражи.
Мы с 'Первым' задержались на стоянке еще на один день. Мне было необходимо подогнать одежду покойного под себя и подготовить лошадей к длинному переходу. Как не душила меня жаба, но четырех лошадей я решил оставить. Восемь лошадей на двоих это явный перебор, нам бы с четырьмя справиться. В выборе транспорта я полностью доверился шаку. Наконец приготовления были закончены и мы отправились в путь.
Верхом можно было передвигаться только по дороге или проселку. Это было намного быстрее и легче чем пешком, но и одновременно на много опаснее. Я находился в постоянном напряжении, сканируя дорогу впереди, и при малейшей опасности мы сворачивали в лес. На наше счастье движение по проселку практически отсутствовало и нам за два дня не встретилось ни одного каравана. Несколько раз я замечал на дороге небольшие отряды афров, но это, скорее всего, были охотники, которые через некоторое время сворачивали в лес. Местность как будто вымерла. На второй день пути нам попалась разрушенная афрская деревня из двух десятков хижин, но разрушена она была уже давно и вся заросла травой. На следующий день нам попались еще три такие же деревни. В самой большой из них я решил остановиться на обед заодно и осмотреть развалины. Пока 'Первый' готовил еду, я с Тузиком осматривал деревню. Причина, по которой деревню покинули жители, стала ясна сразу. Практически в каждой полуразрушенной хижине мне попадались человеческие кости.
Самое большое число костей и черепов я нашел на деревенской площади за покосившимся частоколом, практически вся земля оказалась засыпана ими. В центре красовалась пирамида из черепов, как на картине Верещагина 'Апофеоз войны'. Тузик, увидев это зрелище, поджав хвост, убежал к 'Первому'. У меня мороз пробегал волнами по коже, и спина покрылось холодным потом. Я сам уже давно не падал в обморок при виде крови, мои руки этой красной жидкости пролили не одно ведро, но зрелище такой бессмысленной и показной жестокости, вгоняло в дрожь. Вокруг этой чудовищной пирамиды на земле виднелись следы костров, в которых кучами лежали полусгоревшие раздробленные кости. Мало того что жертвам отрубили головы их еще и съели. В деревне порезвилось племя людоедов. Перед глазами как живая встала картина трагедии. Наверное, деревню окружили на рассвете, потому что в домах было много костей убитых, затем выживших загнали за частокол, отрубили головы и съели. Я рассказал о своей находке 'Первому', но он даже не удивился и не пошел смотреть на пирамиду из черепов.
