Игорь Мороз - Дорога дорог
— Правду? — переспросил Бергол со странной интонацией в голосе. — Боюсь, что ты, мастер Донгам, сумеешь вытянуть из него нечто большее, чем голая правда.
Остальные советники — и, насколько Мгалу было известно, богатейшие торговые люди Исфатеи — зашевелились, заерзали на своих тяжелых стульях, тревожно посматривая на Донгама — единственного среди них светловолосого человека с невозмутимым лицом и твердым взглядом прирожденного бойца.
— Всем известно, что Черные Маги давно подбираются к кристаллу Калиместиара, и едва ли можно считать появление этого "охотника" в храме Амайгерассы простой случайностью.
— Чш-с-с-с… — по-змеиному зашипел советник с морщинистым обезьяньим личиком. — Он не должен слышать…
— Он не может не знать, что кристалл и Жезл Силы похищены. Раковины-хранительницы разбиты, случилось то, что я и предсказывал, и теперь поздно секретничать.
Донгам говорил совершенно бесстрастно, и все же Мгалу послышалась в его словах глубоко упрятанная насмешка и почудилось что-то снисходительно-покровительственное, что проскакивает порой в речи взрослого, которому приходится разговаривать с упрямым младенцем. Отметив это как нечто подлежащее осмыслению в дальнейшем, Мгал сосредоточился на главном: стражники и гвардейцы Бергола проникли в святилище, но кристалла там не нашли. Не обнаружили они и Эмрика с Гилем, иначе зачем бы его вызывали на этот странный допрос.
— Я не думаю, чтобы наш "охотник" знал, где находятся сейчас его товарищи. — Бергол скользнул по северянину равнодушным взглядом.
Ага! После первого же обмена репликами Владыки Исфатеи и Донгама у Мгала создалось впечатление, что участь его уже решена Берголом и привели его сюда не затем, чтобы получить какие-то сведения, а для чего-то совсем иного.
— Не имею ни малейшего представления о том, где могут быть сейчас мои товарищи, — подтвердил северянин, нисколько не лукавя. — Только из вашего разговора я и узнал, что им удалось благополучно покинуть храм Дарителя Жизни.
Бергол и обезьянолицый понимающе переглянулись.
— И все же я хотел бы допросить пленника по-своему, — сообщил Донгам, поглядывая на свои ухоженные ногти. — Судьба кристалла и Жезла Силы важнее старых предрассудков.
— Имейте в виду, что, если бы ему нужна была тайна святилища, он не стал бы пытаться выручить Чаг, — вмешалась младшая дочь Бергола, не промолвившая до этого ни слова, и Мгал в первый раз посмотрел на нее с невольной симпатией.
Высокая, крепкого сложения, девушка эта унаследовала внешность матери, считавшейся в свое время одной из красивейших женщин города. Правильный овал лица, точеный носик, длинные брови, маленький чувственный рот и голубые глаза, столь нехарактерные для жителей юга, ничем не напоминали черты Бергола, что и послужило основанием для распространения слухов о том, что Владыка Исфатеи вовсе не является ее отцом. Слухов тем более упорных, что супруга Бергола уже много лет была в немилости и проживала у своих родичей в отдаленном поместье, находившемся ближе к Кундалагу, чем к Исфатее.
— Да, да, он не стал бы выручать принцессу Чаг, я уже приводил мастеру Донгаму этот довод. К тому же монеты Маронды никто у ювелиров в последнее время не спрашивал, я навел справки, — вступил в разговор еще один советник с опухшим, словно искусанным осами, лицом.
— Ну, это еще ни о чем не говорит. Ювелиры ваши — народ тертый.
— Позволено ли мне будет узнать, почему мастер Донгам просил стянуть городских стражников к храму именно в тот день, когда в святилище проникли злоумышленники? — вкрадчиво спросила младшая из принцесс, и Мгалу показалось, что во взгляде ее, украдкой брошенном на него, мелькнуло сочувствие. — Была ли столь сильная тревога за кристалл внушена мастеру Донгаму Небесным Отцом, или, обращаясь к Владыке Исфатеи с просьбой выслать стражников и окружить святилище гвардейцами, он руководствовался сведениями из других источников?
— Батигар! — одернул дочь Бергол, и та кротко опустила густые ресницы под его свирепым взглядом.
"Жабья слюна! — внутренне ахнул Мгал. — Да ведь если девчонка права и Заруг связан с этим светловолосым… Тут идет какая-то тайная возня, смысл которой я уловить не могу, но и без того ясно, что, похитив кристалл, мы так здорово расшевелили это болото, что зашипел разом весь гадюшник! Ай да Менгер!"
— Отдайте его мне, и к утру все станет ясно, — терпеливо повторил Донгам.
— Он хотел спасти меня от рыкарей, — тяжеловесно, ни к кому не обращаясь, сказала Чаг, не отрывая взгляда от ажурной корзинки с фруктами, и вдруг, неожиданно для всех, прерывающимся от бешенства голосом добавила: — А тебя, пыточных дел мастер, я когда-нибудь сама…
В следующий момент Чаг поднялась во весь свой немалый рост и, придерживая тяжелый меч у бедра, широким шагом двинулась из зала.
— Кхе-гм!.. — произнес Бергол и покосился на Донгама, продолжавшего с безмятежным видом разглядывать свои ногти. — Прошу извинить мою дочь, она несколько погорячилась. Однако я не могу не считаться с ее чувствами, да и традиция…
— Владыки Норгона и Манна тоже пренебрегали мудрыми советами. Это были богатые и гордые люди. Где теперь их гордость, где богатство? Где они сами?
Слова Донгама повисли в тишине, только мухи и пчелы продолжали беспечально жужжать, кружа над фруктами, бессовестно пользуясь тем, что веера застыли в руках окаменевших людей.
"Норгон, Манн?.. Ба, да уж не о захваченных ли Белым Братством городах упомянул светловолосый?" — Мысли Мгала неслись вскачь, ему даже померещилось, что он улавливает какие-то тайные пружины этого странного разговора, который, видимо, неспроста затеял при нем Владыка Исфатеи. Но зачем, для чего? За кого он его принимает?..
Бергол между тем потянулся к ажурной корзинке с фруктами, выбрал громадную грушу и вонзил в нее зубы. Сладкий сок потек по его жирным волосатым пальцам, унизанным драгоценными перстнями. Некоторое время в зале слышалось лишь смачное чавканье Владыки Исфатеи, потом наконец прозвучали слова, подводящие итог бессвязному, на взгляд непосвященного, разговору:
— О чем, собственно, спор, мастер Донгам? Бери моих гвардейцев, а если надо, то и городских стражников прихвати и перетряси с ними всю Исфатею, вместе с окрестностями. Найдешь кристалл — будет твоим, мне он уже вот где сидит. — Бергол провел ребром ладони по горлу. — Но охотника этого я тебе не отдам. Во-первых, за него просят мои дочери, а во-вторых, я не желаю нарушать традиции. Уже много десятилетий в городе не казнили и не пытали в открытую ни одного человека, и, я надеюсь, мое правление не будет исключением.
Владыка Исфатеи поглядел в неподвижное, словно маска, лицо Донгама и закончил с усмешкой на устах.