Антон Вильгоцкий - Зло не дремлет
В обмен на информацию об этих технологиях Дорнблатт когда-то пообещал Королеву помочь отыскать способ покинуть Схарну. Но с некоторых пор Андрей начал подозревать, что архимаг намеренно затягивает с этим, желая получить как можно больше сверхценных для него сведений. Напрямую спросить Дорнблатта об этом землянин пока не решался, опасаясь прогневить старого волшебника. Да и в конце концов – он сам неоднократно убеждался в этом – открыть портал между мирами, находясь в Схарне, действительно было невероятно сложно. Быть может – эту мысль Королев гнал от себя, как прокаженную безумную шлюху, – что и невозможно в принципе…
Итак, сейчас состоится очередной сеанс просветительской деятельности. Андрей к нему уже подготовился: на столе, стоявшем в центре его комнаты, были разложены инструкции и чертежи.
– Войдите.
Королев слегка шевельнул кистью правой руки, и дверь комнаты открылась, явив его взору стоящего на пороге Дорнблатта. В мире, где не было необходимости постоянно маскировать свою сущность, Королев никогда не отказывал себе в удовольствии лишний раз воспользоваться Силой.
– Добрый вечер, Андрей. – Дорнблатт вошел и закрыл за собой дверь. – Как ваше настроение?
– Вы прекрасно знаете, мессир ректор, что мне невероятно скучно, – невесело улыбнувшись, произнес Королев. – Сижу в четырех стенах – даже без особого желания выходить наружу.
– Но вы ведь не пленник здесь, – поспешил возразить Дорнблатт.
– Здесь, в Академии – нет. А вот на Схарне в целом я как раз узник и есть. Будь обстоятельства моего пребывания в вашем мире иными – скажем прямо, не затянись оно так надолго, – я бы с великой радостью изучил дальние уголки Схарны, вплоть до Орочьих островов. Но при мысли, что я могу здесь состариться и умереть – а я все чаще об этом думаю, – не радуют глаз работы гномьих ювелиров, не услаждают слуха эльфийские песни и не лезет в горло кусок жаркого, приготовленного лучшим поваром Тенлара.
– Рад бы был обнадежить вас, но пока, увы, не могу, – развел руками Дорнблатт. – Но, полагаю, в ближайшее время какие-нибудь подвижки наметятся. Возможно, мой друг Фернгол из Ончанда сможет докопаться до сути нашей с вами проблемы. Я уже отправил ему магическое послание.
– Ончанд? Это ведь, кажется, на другом континенте? – уточнил Андрей.
– Да, – кивнул архимаг.
– Долго же ваш друг будет сюда добираться… – На лице Королева проступила досада.
– Сущая малость в сравнении с тем временем, которое вы здесь уже провели, – заметил Дорнблатт.
– Да уж, – вздохнув, произнес Андрей. – Честно говоря, хотелось бы развеяться. Мессир, пообещайте мне, что если появится интересное дело, я непременно буду в нем участвовать! – неожиданно сказал Королев.
– Что ж, почему бы и нет? – Дорнблатт не стал возражать. – Вам действительно давно пора сменить обстановку. Вижу, вы приготовили для меня что-то новенькое? – спросил архимаг, с интересом посмотрев на подготовленные Андреем бумаги.
– О, да.
В голове землянина мгновенно созрел план маленькой мести. «Сейчас ты узнаешь, что такое скука, мессир ректор, – подумал он. – Это, конечно, чепуха по сравнению с тем, что приходится испытывать мне, но все-таки…»
– То, что я расскажу вам сегодня, мессир Дорнблатт, сможет произвести в Схарне настоящую революцию в области книгопечатания и обмена информацией, – сказал Андрей. – За все те годы, что я живу здесь, мне не довелось увидеть журналов или газет – одни лишь книги, да и те изготовлены весьма примитивным способом. В нашем же мире производство книг, а также выпуск периодических средств массовой информации достигли поистине грандиозных масштабов. Начало тому положило изобретение одного почтенного европейца по имени Иоганн Гуттенберг.
Благодаря предыдущим беседам Дорнблатт был уже в курсе земной географии.
Андрей сел за стол и принялся раскладывать чертежи. Дорнблатт уселся напротив и, достав из кармана, поставил на стол волшебный кристалл, записывавший слова собеседника. А сам сложил на коленях морщинистые длани с длинными ухоженными пальцами. Ни дать ни взять – прилежный студент на лекции.
Землянин внутренне усмехнулся…
– Изобретение Иоганна Гуттенберга, – начал Андрей, стараясь подражать лекторской манере самого Дорнблатта, с которой он был прекрасно знаком, – способствовало не только развитию и распространению культуры, образования и книги как основы знаний, необходимых человечеству для совершенствования общества, но положило начало завоеванию мира рекламой, преимущественно – печатной.
Поскольку «лекция» только началась, Дорнблатт слушал его с нескрываемым интересом.
– Поэтому жизнь Иоганна Гуттенберга и сам процесс создания его знаменитого печатного станка должны быть нами изучены, чтобы знать и понимать значение его открытия для цивилизации планеты Земля. Ну, и, разумеется, в ближайшем будущем – для мира Схарны, – вынес Андрей беспощадный вердикт, окончательно перевоплотившись в этакого доморощенного Мефистофеля.
Но архимаг, похоже, еще не понял, что ему предстоит сейчас пережить…
– Огромное значение изобретению книгопечатания придавали земные ученые самых разных эпох, – продолжал Королев. – Фридрих Энгельс, а его имя было когда-то чтимо во многих странах Земли так же, как у вас чтят Ингардуса – наравне с основными производственными факторами, такими как развитие тяжелой промышленности, революционные философские идеи и великие географические открытия, называл также блестящим изобретением печатный станок Гуттенберга.
Однако даже в широких кругах образованных людей редко встречается знакомство с фактами истории и технологии изготовления книг, хотя, казалось бы, этот предмет должен интересовать каждого человека – независимо от его специальности.
Напротив, широким распространением пользуются различные предрассудки, с необыкновенной живучестью удерживающиеся в массовой литературе. Один из них состоит в том, будто типографический процесс был изобретен на основе ксилографических, то есть гравированных на дереве книг. Другое, также весьма распространенное, но точно так же и ошибочное, мнение гласит, что в первых произведениях печати буквы были вырезаны из дерева.
На самом деле даже поверхностное изучение шрифта в древнейших памятниках книгопечатания обнаруживает, что все они изготовлены при помощи шрифтов, отлитых из металла. В технике отливки литер и состояли оригинальность и величие изобретения, приведшего к появлению печатной книге в том виде, в котором мы знаем ее сейчас.
Дорнблатт беспокойно заерзал на стуле.
– Это вы ее такой знаете, – сказал он. – А у нас в Схарне буквы для оттисков всегда изготавливались из дерева.
