Антонина Клименкова - Тень Радуги
— Небеса благословенны! Зачем мне воевать с соседями? — изумилась Адель.
Барон, не выдержав, выхватил наконец из ее рук листок и, смяв в кулаке в труху, взревел:
— Затем! Когда вы станете королевой, только ленивый не захочет завладеть страной! Девка на троне — как упустить такой шанс?!
— Во-первых, как вы смеете разговаривать со мной в подобном тоне? — побледнела принцесса, в то время как у барона физиономия налилась багрянцем. — Во-вторых, как вы вообще сюда прошли, кто вас впустил? В-третьих, наследник престола — мой брат, принц Лорен! И никто не вправе оспаривать его право!
— Ну и где же он, ваш драгоценный братец? — ядовито поинтересовался барон.
— Путешествует!
— И долго еще собирается? Не глупите, принцесса, выгодней меня вам жениха не сыскать!
— Даже если б вы остались единственным мужчиной во всем королевстве, я не дала бы вам согласия! — выпалила принцесса.
В пылу распри никто не замечал украдкой пробиравшегося между ног кота. Мэриан сразу приметил берет, брошенный бароном на скамью. Аккуратно потянув за перо, стащил роскошный головной убор на землю, на пожухлую бурую траву. Там, в тени, кот с удовольствием потоптался на бархате, задрав хвост... А от души отомстив за хозяйку — выпихнул оскверненный головной убор обратно на дорожку, к сапогам настырного гостя.
— И не смейте приходить впредь! — дрожащим от возмущения голосом говорила принцесса. — Довольно! Ваши уговоры не возымеют успеха! Я никогда вас не полюблю, даже если бы мое сердце было свободно! Я помолвлена, и закончим с этим!
— Когда? — разом побледнел барон. — Мне никто не сказал!
— Годы назад! — отрезала Адель.
— Вы лжете?
— Да как вы смеете... Стража!!
Барон понял, что свидание окончено. Подхватил берет — и ушел с оскорбленным видом.
— Ну, как всё прошло? — кинулась к нему фрейлина. Но вместо обещанной награды за пособничество рыцарь крайне невежливо отшвырнул ее с пути.
— Помолвлена она! — рыкнул он. — Когда только успела?!
— Когда? — семенила следом фрейлина. — Ничего не понимаю! Это недоразумение!
— Это недоразумение уже кому-то обещалась! — вскричал он, резко развернувшись, так что дама едва успела остановиться. — Кто-то у нее был на днях?
— Только герцогиня Эбер, — пролепетала фрейлина. — С сыном...
У барона неприятно сузились зрачки:
— Как его там, Готфрид?
— Гилберт, — подсказала фрейлина.
Кивнув, барон нахлобучил на голову берет. Но сморщившись, сдернул, поднес к носу — и забористо чертыхнувшись, швырнул наземь и бросился вон.
***
Одним осенним ветреным утром Эвигейт покинула излюбленный насест возле теплой печной трубы и забралась на крышу, откуда, оседлав флюгер в виде дракона, принялась внимательно озирать окрестности. Гортензию тоже посетило какое-то странное беспокойство — она то и дело выходила на крыльцо и всматривалась вдаль, на видневшуюся за рощицей дорогу. А накануне ведьма вдруг занялась готовкой — парила-варила-жарила так, будто созвала гостей на праздник. У помощника аж слюнки текли от заманчивых запахов — но под хмурым взглядом ведьмы бедный парень не смел и кусочка отщипнуть, покорно относил все копчения-печености в подпол на ледник.
— Вы кого-то ждете? — допытывался Мериан.
— С чего ты взял! С какой стати? — отмахивалась та. — Только гостей мне тут не хватало! И так на зиму никаких припасов не скопила.
Но после полудня ворона вдруг слетела вниз и уселась на кухонный стол.
Гремевшая посудой ведьма обернулась:
— Что?
В ответ ворона молча указала клювом в сторону дороги.
— А то просто сказать нельзя!.. — проворчала Гортензия, торопливо вытерев руки о передник, и поспешила на крыльцо.
— Значит, всё-таки гости! — уличил хозяйку Мериан, который тем временем пытался залатать прохудившуюся корзину. И за неуважение к старшим немедля получил по носу отскочившим прутком.
Гортензия остановилась на ступеньках в недоумении. От рощи к дому двигалась странная процессия. Впереди вприпрыжку торопилась Лиза-Энн, рукавом прикрывая себе нос, точно собиралась расчихаться. За ней, несколько на отдалении, ехала маленькая повозка, запряженная рыжим осликом. Правила женщина, закутанная в теплый дорожный плащ. Лицо ее скрывала ужасная повязка из порванной тряпки, намотанная вокруг головы прямо поверх шляпки с пестрыми перьями. Из щели только настороженно блестели острые глазки.
За повозкой семенила гнедая кобылка. В седле, пружинисто подскакивая в такт шагам, сидела еще одна путешественница. И так же как у спутницы, лицо ее пряталось под повязкой из большого платка. И даже морду лошади украшал перевязанный крест-накрест шарфик.
Первой подбежала к дому Лиза-Энн, страшно косясь на путешественниц, громко зашептала:
— Госпожа Гортензия, тут к вам эти! Дорогу спрашивали, вот я и довела. Только они больные какие-то, вы б с ними осторожней... — предостерегла девица. И поспешила убраться восвояси.
Проводив девицу настороженными взглядами, путешественницы с явным облегчением сняли повязки.
— Уф! — вздохнула пухлая ведьмочка средних лет, вылезая из возка. — Насилу тебя отыскали, Хермелин! Ну ты и забралась в дремучую глухомань!
— Лаура? Эрика? — узнала Гортензия подруг. — Зачем пожаловали?
— Проведать, не поймал ли тебя некромант. А то переловит всех по очереди — так и не придется больше свидеться, — улыбнулась высокая худощавая ведьма, слезая с лошадки. — Так соскучилась — ради встречи с тобой два дня по колдобинам тряслась!
— До столицы же от силы день пути! — удивилась Гортензия.
— Да это что! — отмахнулась пухлая Лаура. — Я вот почти три дня ехала! Пришлось сделать крюк, чтобы дозорный пункт обогнуть.
— И не говори! — обернулась к толстушке Эрика. — Эти стражники, с ними совершенно невозможно договориться. Упрямы, как бараны! Но и тупы, кстати, тоже — им глаза отвести, что чихнуть. Теперь, поди, так и будут всю жизнь считать, что если лошади под хвост правильно плюнуть, она летать сможет! — Ведьма не удержалась от смешка, вспомнив выражение лиц этих стражников.
— Какие стражники? — вмешалась Гортензия. — О чем вы толкуете? И почему явились в таком виде? Вы что, заразу какую подцепили?
— Мы? Мы совершенно здоровы. Это у вас тут чума свирепствует!
— Моровое поветрие! Вон, и поселянки бегают чумные какие-то.
— Оттого и заставы вкруг графства на дорогах расставлены — чтобы по всему королевству болезнь не разнесли, особенно в столицу.
— Никого не пускают и не выпускают. Ты-то как сама, Хермелин, не хвораешь?
