Светлана Велесова - Потерянный Ангел
— Я требую, вмешательства моего Владыки. — Без тени сожаления или страха сказал Ройк. — Меня может судить только суд Ордена.
На лице эрла появилось странное выражение.
— Вас будут судить дважды, Магистр. — Его хищная улыбка не предвещала ничего хорошего. — Один раз за нарушение ваших же собственных правил.
Он махнул перед его носом свитком с печатью Ордена Жизни. Ройк был готов поклясться, что не привозил этого письма.
— А второй раз за оскорбление правящему дому. В темницу его.
Двое гвардейцев поставили его на ноги. Но никто из них не осмелился тащить его волоком. Звание Магистра ордена внушало им ужас. Но Ройк не собирался усложнять себе жизнь. Если Владыку известят о его похождениях, все будет в порядке. У Эсселина больше шансов вызволить его по дипломатическим каналам, чем, если он сейчас устроит глупую попытку освобождения.
— Я могу одеться?
— Да! — Эрл с такой силой сжал челюсти, что желваки заходили ходуном.
Поскольку рук ему никто не развязал, все, что смогли на него надеть гвардейцы, были штаны.
Когда он под конвоем выходил из комнаты, то увидел застывших, у двери слуг и прочую челядь, которую принялись разгонять стражники.
Темницу ему определили самую глубокую и надежно охраняемую. Пока четверо гвардейцев стояли с арбалетами наизготовку, двое развязали ему руки и приковали их к стене. Два гвардейца остались сторожить его у решетчатой двери, лишив возможности оказаться в одиночестве.
— И не вздумайте колдовать, Магистр. — Сказал один из стражников. — У нас есть приказ эрла, при малейшем, подозрительном движении или звуке стрелять на поражение. И не думайте, что меня остановит ваше звание.
Ройк смолчал. Это было ясно и без всяких предупреждений. Только последний болван может додуматься воспользоваться Магией, когда за ним следит столь могущественный волшебник как Ферда.
Когда дверь запели, он устало опустился на пол. Сидеть он мог, но руки его оказались выше головы, разведенные в стороны. Скоро они онемеют и начнут причинять настоящую боль. Боли он не боялся. Больше всего на свете он боялся объясняться по этому поводу с Эсселином. И куда подевалась его остальная одежда вместе со свитком. Ройк мог только надеяться, что он у Асселя и тот знает, как с ним поступить. Но что если он отдаст его Ферде? От мыслей о послании Потерянного Ангела, добытого с таким трудом, его мысли переметнулись к принцессе. Он очень тревожился за девушку. Он боялся, что тот, кто подставил его, сможет использовать гнев эрла ей во вред. Даже боль в руках не причиняла столько страданий, как этот новый страх, что поселился у него в душе. Он не боялся за себя. Теперь он боялся за нее. Но не мог послать ей даже мысленного послания. К охраннику с арбалетом, сидящему на стуле напротив него присоединился чародей в мантии и вперил в него взгляд немигающих глаз.
Потянулись долгие часы ожидания. Руки как он и думал, онемели, оковы под его тяжестью, врезались в запястья. Сначала он перестал чувствовать свои пальцы, а затем и кисти. От сидения на каменном полу он продрог до костей, и мелкая дрожь сводила мышцы живота. Во рту пересохло, но Ройк не знал, полагается ли ему еда и питье, как прочим заключенным, а просить он бы не стал ни за что на свете. Охранника с арбалетом сменил другой солдат, а чародей остался на месте. Ройк так и не понял, моргнул он хоть раз за все это время или нет.
Ройк прикрыл глаза и попытался уснуть. Неизвестно, когда это удастся ему в следующий раз. И удастся ли вообще. Перед ним сменился уже четвертый стрелок, и даже чародей сдал свой пост другому волшебнику. Руки у него распухли, оковы врезались в запястья настолько, что по рукам у него потекла кровь.
Если это был какой-то дьявольский план с целью заморозить его насмерть, прежде чем вмешается Эсселин, то он мог вполне удастся. По его внутренним часам прошло где-то трое суток, но он не мог сказать более точно. От жажды у него все пересохло во рту, и в какой-то момент даже виселица стала казаться ему меньшим из зол. Он тысячу раз едва не умер от ран полученных и во время сражения и во время тренировок, но никогда не думал, что умирать от жажды будет столь мучительно. Губы высохли, и потрескались, и из них стала сочиться кровь. Угасающий разум, почуяв ее солоноватый вкус на языке, оживился, и Ройк принялся облизывать губы, упиваясь вкусом своей крови. Его глаза вспыхнули безумным огнем. Постепенно его тело одеревенело, он просто перестал чувствовать боль и холод. А потому не сразу отреагировал на оживление за дверью.
Тусклый свет ворвался в маленькое помещение камеры. Ройк приподнял голову, сил на большее, не оставалось. И его губ коснулась живительная влага. Еще плохо соображая, он начал жадно пить, не замечая, что больше расплескивает на себя. Но и эта влага не пропала даром. Тело, иссушенное жаждой, впитывало воду каждой клеточкой, так что ни одна капля не упала на пол. Когда он опьянел от воды, и сознание медленно прояснилось. Первое, что он увидел, это была пара зеленых глаз в окружении копны рыжих волос.
— Ройк. — Она встала на колени подле него и взяв в ладони его лицо, заглянула в глаза. — Ты женишься на мне?
Ройк подумал, что ослышался. По милости принцессы он оказался здесь. Едва не умер от жажды, и теперь она предлагала ему то, чего он жаждал больше всего на свете. А может, он сошел с ума? И все это бред его больного воображения.
— Скажи, что ты мне снишься.
— Я бы с радостью, но нет. Ройк, у нас мало времени. Я хотела тебя спасти, от обвинений в шпионаже, но теперь тебя обвиняют в посягательстве на мою честь. Ассель пытался представить все, как любовь и устроить наш брак, но у него ничего не вышло. И теперь он сам в немилости и под арестом.
Она помолчала, а потом заговорила быстро, и ее голос то и дело срывался, переходя в судорожные всхлипывания.
— Тебя завтра казнят, а меня навечно сошлют в самую дальнюю крепость и заточат там до скончания моих дней. Отец так взбешен, что не желает никого слушать.
— Эсселин знает, что я здесь?
— Да. — Она замотала головой. — Но твой Владыка оказался бессилен перед законом людей. Даже волшебников вешают за изнасилование. Ты понимаешь, что я говорю.
Ройк слишком хорошо понимал. Он знал, что так закончится, но все же надеялся, что Эсселин сможет его спасти. Похоже, он ошибся.
— Что тебе даст это замужество? Если завтра я умру?
— Будучи твоей вдовой, опека надо мной перейдет к твоему Владыке. Отец никогда более не посмеет распоряжаться мной. Прости, я не хотела, чтобы так вышло — Она отвела взгляд, но тут же заставила себя смотреть ему в глаза. — Но если ты откажешься, я пойму.