Сергей Девкин - Дзи. Чужая судьба.
Ногай, чье чутье за прожитые годы, похоже, почти сравнялось со звериным, сразу же заметил, как его собеседник потерял к разговору всякий интерес, и что привлекло его внимание столь сильно.
— Знаете его, тайпэн?
— Да, — ответил Ли, прежде чем успел обдумать то, что скажет дальше. — Это мой воин, я думал он погиб вместе с остальными во время того нападения.
— Конь принес его к воротам неделю назад, — один из монахов, стоявших поблизости, услышал слова Ли и обернулся, чтобы объяснить. — Он был весьма плох, мы вытащили из его тела четыре отравленных наконечника. Пока Судьба этого человека все еще находится на грани и зависит лишь от его воли к жизни.
— Я распоряжусь особо на его счет, — сурово кивнул Ногай.
— Я буду вам признателен.
Командир стражи правильно понял, что за холодным сдержанным тоном дзи попытался скрыть свои эмоции. Он лишь не совсем верно истолковал эти чувства, приняв их за радость и беспокойство тайпэна о своем ну–бэй. Ли действительно был рад видеть Удея и в самом деле всерьез был обеспокоен его состоянием, но к этим вполне естественным первым порывам довольно быстро примешивалось осознание того, что тидань своим присутствием может легко и просто разоблачить весь его маскарад. Конечно, для О–шэя или Ногая это будет словом неизвестного нукера против слова тайпэна Ханя, но Ли знал себя и прекрасно понимал, что просто не станет уклоняться от ответа на прямой вопрос. К тому же ему совсем не хотелось жертвовать Удеем ради собственного спасения, и эту дилемму еще предстояло решить.
Пока же бесчувственного тиданя под присмотром монаха–лекаря грузили на повозку и, судя по его виду, время для откровений грозило наступить совсем не скоро.
— По поводу того северного хутора у старого русла Мианхэ, — напомнил Ногай о теме прерванного разговора. — Отличная позиция для того, чтобы вести наблюдение. Но если оставаться там на ночь, то мелкие поганцы могут окружить это место, и я не позавидую тем, кто окажется внутри. Если же отсылать туда свежую смену каждый день, то мы рискуем нарваться на столь же регулярные засады.
— Значит, посадим постоянный гарнизон. Небольшой, но надежный.
— Для такого дела нужны самые отчаянные сорвиголовы или совсем уставшие от жизни самоубийцы, — усмехнулся Ногай.
— У меня есть на примете несколько таких, — улыбнулся в ответ Ли.
Новость о первой существенной победе над карабакуру распространилась по Ланьчжоу подобно вихрю, обрастая по дороге самыми невероятными подробностями и слухами. Главный герой этих историй, поначалу радовавшийся всеобщей эйфории и отступившей атмосфере безнадежности, вскоре обнаружил, что у всего этого есть и негативная сторона.
Во–первых, воодушевление солдат и простых горожан оказалось уж каким–то чересчур сильным. Нездоровая вера в то, что с новым тайпэном прочие трудности отступят сами собой, была довольно опасна, но в чайных и закусочных все чаще звучали однозначные заявления, в которых говорилось о скором разгроме карликов и наведении порядка в провинции еще до середины зимы.
Вторая проблема касалась Ли куда более непосредственно. Счастливые жители Ланьчжоу буквально осадили поместье дзито, желая лицезреть тайпэна–спасителя, и постепенно это начинало его утомлять.
Когда Хёсей в очередной раз появился в дверях комнаты и, глубоко извиняясь, сообщил о том, что новая группа собравшихся все никак не желает расходиться, Ли вынужден был вновь идти на крыльцо. Дзи искренне надеялся, что этой ночью благодарные горожане хотя бы позволят ему выспаться.
Встреча прошла по уже отработанному ритуалу. Сначала дзи вышел на улицу, где мгновенно смолкли голоса и шум, а все присутствующие дружно склонились в глубоких поклонах. Затем Ли потребовал, чтобы они перестали выражать свое почтение столь явным образом. Как всегда просьбу пришлось повторить дважды, прежде чем спины горожан начали разгибаться. После этого, Ли как можно проникновеннее напомнил людям о том, что это не он один, а многие городские стражники сотворили маленькую победу над карабакуру. Он напомнил собравшимся, что многие из защитников Ланьчжоу отдали свои жизни ради этого торжества Империи, и что это они в первую очередь заслуживают, ничуть не меньшего, уважения, чем он.
Возвращаясь обратно к себе, Ли услышал шорох шелка на лестнице и, подняв голову, застыл на месте. Каори медленно спустилась по ступеням, двигаясь с непередаваемой скользящей грацией, и остановилась всего в шаге от дзи. Ее темные распущенные волосы ниспадали вниз гладким капюшоном, обрамляющим плечи. Терпкий аромат благовоний и чего–то еще, совсем неуловимого, захлестнул Ли, как и при каждой предыдущей встрече с дочерью дзито.
— Мне хотелось бы понять это, — голос Каори был голосом ее матери, только еще очень юным и чистым, как родниковая вода. — Я слышала ваши слова, тайпэн, и видела ваши поступки. Но все еще не могу определить, чего в них больше? Упертой упрямости? Мастерского самоконтроля? Благородного идеализма? Или приверженности традициям, пустившим корни так глубоко, что вы просто не сможете существовать без них?
— Меня учили, что тайпэн Императора ведет себя именно так и никак иначе, — прежде чем ответить, Ли с немалым трудом вспомнил, как именно нужно произносить слова.
Изящные пальцы скользнули по отвороту суо, поднимаясь вверх и касаясь плеча Ли самыми кончиками длинных ногтей.
— Что вы делаете?
Карие глаза красавицы на мгновение исчезли под взмахом роскошных ресниц, чтобы в следующий миг окончательно приковать к себе все внимание завороженного дзи. Эффект от этого прямого открытого взгляда был по сравнению с обычным, застенчиво–мимолетным, просто ошеломляющим.
— Мне всегда казалось, что того, что мы слышим и видим недостаточно, чтобы понять суть. Прикосновение порой дает не меньше информации, разве вам так не кажется?
Обратная сторона точеной кисти, как мимолетное дуновение ветра, прошлась по его щеке. При этом широкий рукав аквамаринового платья почти случайно соскользнул до локтя, обнажая идеальную кожу.
— Так вы говорили, что вас учили быть истинным тайпэном?
— Не совсем. Меня учили, каким должен быть истинный тайпэн.
— Но с другим тайпэнам вам, похоже, еще не доводилось встречаться, — губы девушки изогнулись в ироничной усмешке. — Хотя простите, о чем это я. Вы ведь из рода Юэ, значит, встречались и довольно часто.
— Да, с тайпэнами из рода Юэ я знаком, равно как и с историей этой семьи, — даже в такой ситуации Ли всячески старался избегать лишней лжи.
— И все они ведут себя так же, как и вы?
— Я не могу быть уверен в деталях, но искренне надеюсь, что это так.
