Григорий Шаргородский - Диверсант
Остальные пять плугов мастер обещал сделать за неделю.
Таким образом, приехавшие почти зимой переселенцы увидели аккуратно вспаханную целину. Сами они, как и степные крестьяне, пахали весной, так что только пожали плечами, возможно украдкой повертев пальцем у виска. Таким же образом переселенцы отреагировали на засеянные осенью озимые — тут было даже сказано несколько осторожных слов: ведь где ж это видано выбрасывать хорошее зерно? Что же касается плуга, то он вызвал всеобщий восторг, особенно после того как был опробован на деле. Так что вопрос о моем сельскохозяйственном кретинизме пока отложили.
Не знаю, что покажет ранняя вспашка, а вот с озимыми я, похоже, пролетел. Не помню точно, но к этому времени они должны были уже взойти. Впрочем, зерно я засеял только на экспериментальных баронских полях.
В качестве «земельной реформы» я решил создать в этом районе класс сквайров — мелких землевладельцев, которые могут как возделывать землю сами, так и сдавать свои наделы в аренду. Сквайрами станут драгуны и казаки — то есть те, кто будет защищать этот край. Вся земля на расстоянии двух километров вокруг городка была поделена на две части — меньшую «огородную», возле реки, и большую, предназначенную под зерновые. Эти части в свою очередь делились на сто пятьдесят участков — каждому из бойцов. На первых порах я приказал использовать землю маленькими кооперативами-десятками, а дальше пусть творят что хотят, лишь бы не голодали. В итоге на каждого действующего воина получались участки земли, которые легко прокормят семью человек на двадцать, вместе с «дальними родственниками», как здесь называли приживал.
Дорога, которая уже давно переросла звание тропинки, привела меня к берегу реки и приземистому строению из кривоватых кирпичей и жердяной крыши. Кирпичный завод выглядел довольно жалко. Впрочем, внешний вид меня интересовал меньше всего, главное — конечный результат.
У самого берега рыжей проплешиной среди молодой травы выделялся глиняный карьер, в котором копошились пленники. Работали они довольно споро, потому что видели привлекательную для себя цель — за прошлую неделю уже трое самых трудолюбивых перешли из разряда каторжан в статус свободных работников. Это означало, что за труд им положено вознаграждение, и жить они будут не в тюремном бараке, а в одном из трофейных шатров, вместе с женами и детьми, если таковые имеются. В плане вознаграждения пришлось вспомнить виртуальные деньги времен становления советской власти — трудодни. Никора записывала в специальной книге, кто сколько заработал, и по этим спискам выдавала со склада продукты и вещи. В связи с этими новшествами работа на заводе, и не только на нем, шла очень весело.
Вынутую из карьера глину сначала месили конскими копытами, затем мяли руками и трамбовали в заготовленных зимой формах. На выровненных площадках происходила первичная просушка кирпичей. Весеннее солнце не было особо жарким — и все же успевало просушивать кирпичи до нужного состояния. Летом весь процесс ускорится в разы, даже придется сооружать теневые навесы. По крайней мере, так говорит мастер.
Особая печь для обжига кирпичей на каменном угле была пока в виде фундамента, так что я всего лишь перебросился парой слов с главой кирпичных мастеров. Особых пожеланий у него не было, поэтому мы ограничились общими темами.
В момент прощания с мастером из города агрессивным галопом прибыл Курат.
— Что ж вы, господин, вот так срываетесь. Небось забыли, что степняки только и ждут, как бы поймать вас за границами баронства!
Исключения из клятвы хтарского хана Курат воспринял более чем серьезно, так что его недовольство выражалось не только нахмуренными бровями, но и солидным баулом с моим снаряжением. В такое прекрасное утро не хотелось лезть в броню, но раз уж собрался навестить соседей, не мешало принять презентабельный вид. Плюс ко всему Курат был прав — за пределами баронства стоило посматривать по сторонам.
Черная чешуя была еще большим чудом, чем ее серая товарка. Внешне они были идентичны, если, конечно, исключить цвет, но при этом черный вариант оказался раза в полтора легче, имея ту же прочность. Также в процессе испытаний обновки выявилось, что чешуйчатые брони способны частично распределять силу удара по всей площади, и это не могло не радовать.
В данный момент в моем арсенале было восемь серых и одна черная «чешуя». Один серый комплект удалось всучить Курату, другие же «избранные» из отряда казаков наотрез отказались прикасаться к настолько ценной вещи, и в чем-то я их понимал. Нет, в военное время оденутся как миленькие, но таскать на себе дорогую подотчетную вещь в мирное время они не решались.
В связи с этим наш эскорт выглядел так, словно два рыцаря выехали на прогулку в сопровождении пяти оруженосцев. Хотя в принципе так оно и было — Курат давно уже перерос уровень оруженосца, а вот сделать его рыцарем мог только император.
В отношениях с соседями у меня образовалась довольно интересная ситуация. Пограничные баронства были образованы по особому указу отца ныне покойного императора. Причиной стали не столько частые наезды степняков, сколько необходимость отвести пограничные легионы в центральные части империи для поддержания расшатавшегося порядка. Да и пешее войско не очень-то было приспособлено к ведению боевых действий в степи. Как результат — появился защитный пояс из нескольких десятков баронств, которые номинально подчинялись только императору. Увы, задумка удалась лишь наполовину — часть набегов бароны останавливали, но в большинстве случаев хтарские ватаги просто проходили мимо баронских усадеб и нападали на земли за поясом «защиты». Конечно, бароны иногда отбивали полон и уничтожали самих захватчиков, но крестьянам от этого легче не становилось. Таким образом, земли за «баронским» поясом постепенно пустели. Поэтому у меня имелось только два соседа — справа и слева, а за спиной практически та же ничейная степь, только с более частым вкраплением лесных рощ.
Что касается соседа слева, то им был тот самый неудавшийся покупатель Черныша и совсем уж невезучий пленник, которого я имел несчастье освободить, — данный факт вряд ли добавил молодому барону любви к моей персоне. А вот ситуация в отношениях с моим соседом справа была диаметрально противоположной. Барон Дарол Блот — почтенного возраста плотный старик — при первой же нашей встрече проникся ко мне самыми теплыми чувствами. Они с моим номинальным отцом были старыми друзьями и прошли не одну битву как в степи, так и в самой империи. Сэр Дарол был человеком незлобивым и отзывчивым, его поместье выглядело ухоженным и хорошо защищенным, а дружина из пятидесяти воинов-пастухов внушала доверие и уверенность в надежной защите.
