Джеффри Лорд - Ветры Катраза
— Любите играть в ба-тенг?
Трехпалый с недоумением посмотрел на него.
— Все любят… Что еще делать в перерывах между охотами?
— И велики ли ставки?
— За два последних дня я выиграл у Зубастого пять серебряных монет, — гордо заявил Трехпалый.
— А если пересчитать в золото?
— Нууу… десятая часть пакты, пожалуй… — тут помощник воззрился на Блейда и сказал: — Слушай, Носач, мы ведь не о том говорили. Поворачивать-то куда будем — к солнышку и фруктам или к копям в холодных горах?
Блейд безмолвствовал. Подождав немного, Трехпалый развел руками и посмотрел на Рыжего. Сообразив, что пора произнести веское слово старшего по званию, тот буркнул:
— Вот что. Носач… Иди-ка ты в карцер. И подумай.
Он встал и вышел в дверь, что находилась рядом с подвесным шкафчиком — видимо, в свою каюту. Трехпалый проводил капитана взглядом и сказал Блейду:
— Хозяин дело говорит. Поразмысли! И знаешь, Носач, никогда мы не продавали своих на Южные острова. Лучше удавиться, чем попасть в копи.
Когда Блейд под бдительным присмотром Башки шествовал обратно в свое узилище, он вспомнил, что собирался спросить про нурлов. Ладно, решил он, успеется. Он чувствовал, что еще не раз встретится с офицерами этого судна. И еще не известно, кто кого продаст в рабство.
***
Вечером в дверь карцера тихо поскреблись. Блейд оторвался от созерцания низкого потолка из темного дерева и пробормотал: «Tu ne cede malis, sed contra audentior ito».
Этими словами — «Не отступай перед бедой, но смело иди ей навстречу» — он и встретил Крепыша, доставившего узнику ужин и неярко горевший светильник.
— Вот, — сказал матрос, протягивая ему миску, — спросился у Башки принести тебе жратву.
Затем он погрузился в мрачное молчание, ожидая, пока пленник разделается с кашей, китовым мясом и основательной кружкой клана. Блейд искоса взглянул на приятеля.
— Что, проверил свой сундучок?
Крепыш махнул рукой; в его темных глазах плескалось отчаяние. Блейд стиснул его плечо — поросшее шерстью и нечеловечески широкое.
— Не бойся, парень. Я тебя не выдам.
— Даа… Ты так и сказал Рыжему… я слышал… — поерзав на жестком полу, он устроился поудобнее и нерешительно произнес: — Я за тебя, Носач… я за тебя… я кому хочешь печенку вырву!
— Ну-ну, — разведчик похлопал его по колену и негромко поинтересовался: — Разве эта твоя фляжка стоит таких хлопот? Видишь, как дело повернулось…
— Пришиби меня Кит! Попутало проклятое зелье! — Крепыш был безутешен в своем раскаянии.
— Ладно, обойдется, — ободрил его Блейд.
— Да как обойдется-то? — Крепыш широко распахнул глаза, полыхнувшие красным в отблесках пламени. — Ты что, готов залезть в вонючую дыру на Южных островах, акулья требуха? Нет! Я… я… никогда…
— Решил все рассказать? Чтобы нас вместе продали в Архипелаге?
Крепыш кивнул.
Некоторое время Блейд молчал, словно удивленный самоотверженностью этого существа; возможно, он оценивал искренность или меру отваги мохнатого матроса, решившего идти с ним на берег, в неволю. Наконец он сказал:
— Слушай, Крепыш, никому ни слова. Понял? Я запрещаю! И не бойся, мы вылезем из этого дела. Оба. Рудники отменяются!
— Но…
— Я сказал — слушай меня! — Блейд состроил грозную мину. — Да, и вот еще что… Принеси мне сотню чистых тентов, кувшинчики с красками — те, что в твоем сундучке, и кисти. Поживее!
Матрос покорно выскользнул за дверь.
Когда он вернулся, Блейд послал его за дополнительными светильниками и жиром, потом — за широкой гладкой доской. Вскоре все необходимое было заготовлено, и разведчик принялся за работу. Крепыш с любопытством следил за ним.
Хадры пользовались письменностью и цифровыми знаками сахралтов, так что тут разведчику не пришлось фантазировать. Прочую символику он продумал заранее, соотнеся ее как со своим скромным даром живописца, так и с техническими средствами, которые были в его распоряжении. Благодаря этому, вся работа заняла не больше часа. Крепышу картинки понравились. Наблюдая, как Блейд выводит тонкие разноцветные линии, матрос только восхищенно ахал и причмокивал, позабыв про все свои горести.
Когда великий труд был завершен, Блейд спросил, кивнув в сторону двери:
— Сколько там народа на страже?
— Башка и еще три рыла, — сообщил Крепыш. — Самые дерьмоболы из гарпунщиков.
— Ну, зови всех, еть их в печенку, — распорядился узник.
Охранники вошли, столпившись у двери. Башка сел, почти перегородив выход, остальные через его голову с любопытством рассматривали разложенные в четыре ряда пятьдесят две фишки для ба-тенга. Впрочем, эти кожаные квадратики к ба-тенгу уже никакого отношения не имели.
— Ну, парни, глядите и слушайте, — сказал Блейд, поводя руками над своим художеством. — Эти игра называется покер.
— Пок-ррр, — зачарованно повторили пять хриплых голосов.
— Тут выложено по тринадцать карт каждого цвета или масти: красные, желтые, зеленые и синие, — продолжал искуситель, чувствуя себя змеем в саду Эдема. — Порядок, от младших к старшим, такой: единица, двойка, тройка… — он показывал на карты с разноцветными изображениями цифр; к счастью, сахралты пользовались привычной десятичной системой счисления. — Так считаем до десятки. Дальше идут кит, акула и корабль… Смотрите, корабль — самая старшая карта каждой масти.
Блейд перевернул карты и перемешал их — тасовать толстые кожаные пластинки было неудобно. Киты-валеты на его картинках пускали вверх пышные фонтанчики воды, дамы-акулы скалились в хищной зубастой усмешке, а короли-корабли походили на разбойные бригантины, что с распущенными, парусами устремились в погоню за богатым «купцом». Зато все было ясно и привычно для морского народа, неискушенного в земных средневековых титулах.
Он выдал каждому из своих партнеров по пять карт и некоторое количество неразрисованных тенгов — в качестве денег, для затравки, — после чего продолжил свои объяснения.
— Побеждает тот, у кого окажется самая сильная комбинация. Они бывают такими: один корабль; пара любых карт одного ранга — например, две пятерки или две акулы; две пары, тройка, стрит, флешь, фул, каре, стрит флешь… — рассказывая, разведчик одновременно выкладывал все эти комбинации на доске. — Получив свои карты, вы можете поменять любое количество из них — от одной до пяти. Но не сразу! Перед этим надо наполнить кошель (он решил заменить этим понятным словом термин «банк») деньгами и поторговаться…
Поторговаться! Хадры навострили уши. Торговля была для них таким же привычным и жизненно необходимым делом, как охота на китов, и в ней разбирался каждый матрос. Разведчик излагал правила, иллюстрируя их примерами; неофиты внимательно слушали. Они сыграли два десятка кругов — на пробу; затем стражники сбегали к своим койкам за мешками тенгов, и игра началась всерьез. Блейд попутно просвещал своих учеников по части психологических аспектов поединка за карточным столом. Он объяснил им понятие блефа и принцип сокрытия силы своих карт — то, что опытные покеристы называют советом святого Матфея: «Пусть твоя левая рука не ведает, что творит правая». Он рассказал о сдающем, анте и стрэдле, о том, как входить в игру, как брать прикуп, как повышать ставки и бороться за победу. И лишь одна деталь осталась за бортом этой подробнейшей лекции — математика.
