Дмитрий Суслин - Хоббит и Гэндальф (глаз дракона)
– Что с тобой может случиться? – ответил Гэндальф и вздохнул с облегчением. – Ну и напугал ты меня.
И тут Бильбо обратил внимание на то, что он прекрасно слышит все, что говорит маг, и ничего ему не мешает. Шума, этого ужасающего звука больше не было.
– А где это самое «тр-тр-хряссь»? – спросил он.
– Ты говоришь о поющих камнях?
– Да пусть это было что угодно, лишь бы опять не заскрипело и не лезло бы в мою бедную голову.
Гэндальф подумал немного и сказал:
– Как назло у меня с собой нет ни кусочка свежего воска. Обычно я всегда ношу его с собой. А впрочем, и он мог бы тут не помочь.
– Для чего тебе воск?
– Для всяких нужд. Вот сейчас бы он очень пригодился. Если заложить им уши, то можно не услышать даже поющих камней. Во всяком случае, долго не услышишь. Вернее, можно это предположить.
– Ты хочешь сказать, что они могут начать петь снова?
– Обязательно.
– А почему они сейчас молчат?
– Не знаю. Во всяком случае, они замолчали, как только ты упал, и я тоже остановился. Видимо их удовлетворило, что они смогли остановить нас. Но я уверен, что как только мы попытаемся пойти дальше, концерт продолжится.
– Что же нам делать?
– Оставаться на месте.
– И как долго?
– Ума не приложу. Совершенно не знаю природу поющих камней. Это моя первая встреча с ними.
– Тогда заколдуй их! Ты же волшебник.
– Волшебник, – проворчал Гэндальф. – Вот так всегда. Все считают, что раз я волшебник, то могу сделать что угодно. А это как раз и есть самое большое заблуждение. Не все в моих силах.
– Жаль, – вздохнул Бильбо. – Придется остаться здесь на веки вечные.
– Нет, мы пойдем дальше. Сейчас отдохнем. Насладимся тишиной и…
Гэндальф не договорил, потому что как бы в ответ на его слова тут же раздался предупреждающий гул и потрескивание.
– Нет-нет! – тут же громко и внятно произнес чародей. – Мы ни куда не пойдем! Нам здесь очень нравится.
Гул тут же смолк. Только потрескивание еще слышалось некоторое время, словно кто-то тихонько ворчал себе под нос, но потом смолкло и оно.
– Ты с ними разговариваешь? – шепотом спросил Бильбо волшебника.
– Да, кажется, я опустился и до этого.
– Может быть, тогда попытаться их убедить пропустить нас? – предложил Бильбо. – Раз они все понимают. Эй, камни!
Тишина была ему ответом. Но Бильбо не отставал. Как все хоббиты, он мог быть очень настойчивым.
– Послушайте, милейшие поющие камни! – он приподнялся и почтительно снял шляпу. – Я так понимаю, что вам не хочется, чтобы мы так быстро покинули ваше общество?
Камни опять ничего не ответили. Но зато один круглый черный булыжник вдруг сдвинулся с места и перекатился поближе к хоббиту. Гэндальф удивленно посмотрел на друга, но ничего не сказал. Бильбо же продолжал:
– Вы, вероятно, желали нас развлечь, а мы вдруг побежали со всех ног, и вам это не понравилось. Ведь так?
И еще три камня подкатились поближе.
– Да вы абсолютно правы, с нашей стороны это было величайшей непочтительностью. Гости так себя не ведут. Мы, я и мой друг, нижайше просим у вас прощения. – И Бильбо поклонился.
И тут камни все завертелись и закрутились на месте, и снова раздался гул. Только теперь ничего подобного на скрип и шкрябанье не было похоже. Это опять были волынки. И теперь в звуках угадывалась мелодия.
Бильбо просиял:
– И вы хотели нам спеть?
Волынки проиграли марш и перешли в веселую трель.
– Ай да Бильбо! – воскликнул восхищенный и потрясенный Гэндальф. – Мальчик мой, ты разгадал природу поющих камней! Оказывается, они вовсе не страшные и не враждебные существа. Напротив они милейшие артисты! И как всяким артистам им не хватает зрителей и слушателей. Вот они и сердятся на тех, кто от них убегает. Пойте, друзья мои! Пойте. Мы вас внимательно слушаем, и уверяю вас, никогда еще до этого дня наши уши не услаждались столь приятными и гармоничными звуками.
Эта речь Гэндальфа вызвала целую симфонию. На расстояние двадцати футов вокруг них все камни запрыгали, завертелись, взлетели вверх и стали переливаться яркими разноцветными красками. И теперь уже играли не только волынки. Тут были практически все известные инструменты. Скрипки, виолы, трубы, рожки, альфы, гитары и лютни, флейты, колокольчики и цимбалы и еще совершенно незнакомые и удивительные инструменты звучали, пронизывая воздух чудесной музыкой. Бильбо и Гэндальф с открытыми от изумления ртами стояли и слушали все это великолепие целый час и все не могли насладиться. Каждый раз, когда кончалась одна мелодия или песня, они хлопали в ладоши, бросали вверх шляпы и даже кричали «Браво!» Камни горели и сверкали от радости. Видимо за десятилетия молчания они невероятно обрадовались возможности хоть кому-то показать свое искусство.
Наконец наши друзья утомились. Ведь даже от самой лучшей музыки можно устать, как и от вкусного угощения. Как бы не были сладки пироги, а желудок все равно знает меру. Рано или поздно скажет: «Хватит!» И попробуй ему откажи. Так и с музыкой.
Но камни продолжали петь. И хотя друзья уже не так радостно приветствовали их и уже совершенно перестали бросать шляпы, музыка продолжалась. И даже когда они сели на землю, потому что устали стоять, камни продолжали петь.
– Они не замучат нас до смерти? – тихо спросил волшебника Бильбо. В голосе его слышалось неподдельное беспокойство.
– Вполне вероятно, – еще тише ответил Гэндальф.
– Пора заканчивать концерт.
– Скажи им это сам.
Но Бильбо не решился сказать камням, что они предпочли бы услышать финал.
– Хоть бы дождь пошел, что ли! – буркнул он.
– Дождь? – Гэндальф оживился. – А это идея! Вон как раз подходящая туча.
И волшебник стал читать про себя какие-то заклинания. Затем он вытянул посох и осторожно стал притягивать тучу к себе. Туча долго не хотела трогаться с места. Чародею пришлось даже несколько раз дернуть резко и сердито, чтобы она послушалась. И она послушалась, вздрогнула и поплыла в сторону двух друзей. Через несколько минут она повисла над ними. Гэндальф сделал вид, что ему понравился особенно сложный и красивый флейтовый пассаж, и он, якобы от избытка чувств, стукнул посохом о землю. И тут же первые капли забарабанили по их спинам. Полились они и на камни. Сначала редко, потом часто.
Музыка тут же обиженно смолкла. Камни зашипели, как угли костра, когда его заливают перед уходом, и сразу перестали переливаться разными красками. Они стали сереть и наконец почернели.
Дождь полил как из ведра.
