Вероника Иванова - Раскрыть ладони
Остается только один вопрос: зачем богатому бездельнику вещь, с которой можно справится, только прибегая к постоянным упражнениям, закаляющим дух и тело?
— Я желаю только одного. Долговечности чар.
А он не дурак. Знает главное. Уже сталкивался с чарователями? Возможно. Впрочем, мне-то какая разница?
— Это будет стоить дороже.
— Сколько?
Почему я слышу в его голосе неподдельный интерес? Словно вопрос задан не просто так, а с умыслом, и если ответ будет хоть немного отличаться от ожидаемого, случится… Что-то. И определенно, нехорошее.
— Наложение чар — «орел».
— А все остальное?
— Об остальном вам лучше расспросить мастера Туверига, железом занимается он. Мое дело маленькое и нехитрое.
Удовлетворенный кивок. Именно так я и должен был ответить, что ли? Глупость какая-то… Чувствую себя, как на экзамене, только не знаю, каков будет результат: шаг на ступеньку вверх или падение в бездну.
— Расспрошу. В любом случае, моего состояния хватит, чтобы оплатить ваши труды.
Подтрунивает? Намекает на скромность обстановки в лавке? Ничего, мы не гордые, не обидимся.
— Для нас большая честь выполнить ваш заказ, господин! — вступает в беседу дядюшка. — Мы не смели и надеяться на внимание столь… Вы ведь нам не чета, летаете высоко.
— Высоко? — Незнакомец ухмыльнулся и снова в упор уставился на меня. — Выше крыши не поднимаюсь. Но и ниже спускаться не люблю. Если только нарочно не попросят и дверь не укажут.
Я уже встречал этот взгляд. И не раз. Знакомый до дрожи в коленях. Но разве он был таким темным?
Выше крыши… Дверь… Попросят… Не может быть!
Он все-таки явился сюда?! Решил прислушаться к беспечной похвальбе и заказать оружие? Было бы лестно сознавать подобное признание моих заслуг, но… Сердце прижалось к ребрам в отчаянной попытке спрятаться от безжалостной действительности.
Тень пришла в открытую. Не пряча лицо. Пусть лишь одно из многих, и все же. Убийца никогда просто так не расстается ни с одним запасным выходом, даже самым никчемным.
Что может означать явленная беспечность?
Смертный приговор. Всем в доме, начиная с меня.
* * *— Побираться пришел?
Именно. Шарить по углам, собирать объедки, опивки, ошметки и прочий мусор, на который уважающий себя человек и не взглянет. Стоило бы обидеться на столь презрительное приветствие, вот только… От моей обиды ничего не изменится. Уж по крайней мере, больше тепла в глазах Таиры не появится.
Правда, чего лукавить, старушка всегда разговаривает со мной беззлобно, и за то ей моя вечная и безмерная благодарность. А иногда даже шикает на тех, кто норовит лишний раз меня подколоть, благо таковых всегда находится предостаточно. И сегодняшний день в Регистровой службе не исключение: пока пробирался по коридорам в закуток, обжитый госпожой Смотрительницей, получил и в спину, и в глаза парочку шуток, за которые в благородных домах либо вызывают на дуэль, либо расправляются с обидчиком втихую, с помощью небрезгливых наемников.
— Доброго дня, любезная dyesi!
Таира строго сдвинула выщипанные ниточки седых бровей и покачала головой:
— Любезный из нас двоих только ты, Маллет. И любезен не на шутку, стало быть… Снова собираешься в долги залезть?
Вздыхаю, пристраиваясь на скрипучем стуле:
— Кабы можно было бы, давно бы залез. Да кто мне что одолжит?
— Я не самая богатая женщина в Саэнне, но ссудить несколько монет смогу. Тебе в самом деле нужно?
Рассеянно гляжу на пух невесомых кудряшек, выбившихся из-под чепца.
— Очень. Но от вас все равно не возьму.
— И зря. Для меня деньги давно уже не имеют того значения, что для вас, молодых. Могу расстаться с ними без сожаления.
Улыбаюсь, стараясь сделать вид, что все не так уж плохо:
— И тем самым вызываете мое неизбывное восхищение, dyesi!
— Ты коварный льстец, способный совратить с пути истинного любую женщину. Знаешь об этом?
И кто из нас больше преуспел в лести, скажите?! Старуха старухой, а туда же… Хотя, если выбирать между ней и Карин, я бы выбрал госпожу Смотрительницу. Ни мгновения не сомневаясь.
— Намекаете на что-то?
— Говорю прямо! — Она отложила в сторону длинное перо и замком сцепила сухие пальцы. — Тебе давно бы уже надо было найти…
— Покровительницу?
— Называй, как хочешь. А только дела бы свои вмиг поправил.
— Угу.
Скольжу взглядом по тщательно разложенным на столе стопкам прошений об оказании магических услуг.
— Я не шучу, Маллет. Парень ты видный, молодой, здоровый, жил бы да радовался!
— Предлагаете брать за любовь деньги?
Старушка посуровела от моей насмешливости еще больше:
— Любовь тот же товар, не хуже и не лучше других. И нечего гордость свою не к месту выпячивать!
— Я вовсе не…
— Копаться в чужом барахле, по-твоему, занятие завиднее?
Ну, по части стыда примерно одинаково, что за другими магами следы подчищать, что постель богатой женщине греть, тут она права. Если порыться в кладовых моего характера, легко можно убедиться: на тоненьком лезвии между двух зол меня удерживает только упрямство. Давно бы плюнул и забросил бесполезные попытки удержаться на плаву посредством семейного призвания, охмурил бы богатую вдовушку и горя бы не знал. Не могу. Стыд гложет. Пока еще. Правда, с каждым годом его зубы стачиваются все больше и больше, и рано или поздно наступит миг, когда я, наконец, стану обладателем такого чудного качества, как равнодушие, вот тогда… Пущусь во все тяжкие. С головой нырну. Но равнодушным становятся сначала ко всему вокруг, потом к памяти прошлого, и только потом уже к самому себе. Я пока болтаюсь на первой ступеньке. Собираю силы, чтобы сделать следующий шаг. Предательство. Потому что отказавшись от наследственной магии, предам собственного отца. Убью еще раз.
Нет, торопиться не стоит! К тому же, имея перед глазами пример родного дяди, господина старшего распорядителя, могу быть уверен не в одном десятке лет привлекательности своей внешности для любвеобильных особ. Могу и подождать чуточку.
— Любезная моя dyesi, видите ли…
— Вижу. Ох, сколько я всего в своей жизни вижу… Не хочешь, твое дело. А только так мог бы вернее и быстрее деньгами обзавестись.
Покорно опускаю взгляд в пол:
— Не смею перечить вашей мудрости.
— «Но не стану смирять свое упрямство», это хочешь сказать? — Старушка сокрушенно махнула рукой. — Ладно, умолкаю. Я ж лучшего для тебя хочу. Мне твой отец, как сын был, а ты, стало быть, почти внук…
Только внук никчемный. Совершенно.
— Любезная dyesi, на правах бабушки не разыщете ли в своих закромах чего-нибудь стоящего?
