Александр Абердин - Небесный Рыцарь - 1- НА СЛУЖБЕ ОРДЕНА
Гоняли же их так, что из ста рыцарей в тренировочном лагере к концу десятого месяца осталось только двенадцать - семь человек и пять эльфов. Легар стоял в строю, дремал вполглаза и думал, за каким это чёртом их подняли посреди ночи. Неужели снова заставят пробежать по болотам двести километров, чтобы в очередной раз отсеять лишних? Последний такой марш-бросок они бежали два месяца назад и потеряли семерых, а потому в лагере, напротив нескольких дюжин красных шатров остался всего один зелёный шатёр рассчитанный на десятерых, но их в нём жило двенадцать рыцарей. Перед ними, в отдалении, стоял и радостно ухмылялся громадный гоблин Саудай, по прозвищу Сердитый Чёрт. Глядя на этого великана, сжимающего в руке серебряный горн, Легар негромко сказал:
- Ребята, как только закончатся наши мучения, я узлом завяжусь, но насру в эту серебряную, визгливую дудку.
Гоблин, обладавший феноменальным слухом, немедленно оскалился и угрожающе набычился, но всё же спрятал горн за пазуху своего нарядного, утеплённого мундира. Рыцари, стоявшие в строю, негромко засмеялись, угрозы Легара никогда не были пустыми, а отчебучить он мог и не такое, даром что имел прозвище Соломенное Чучело. Сердитый Чёрт тут же попятился назад, обиженно засопел и заморгал. По всей видимости он представил себе эту картину в красках, поскольку знал - Легар Соломенное Чучело слов на ветер не бросает. Ну, а вскоре из самого большого шатра вышла целая толпа орков с размалёванными зелёной краской физиономиями и гоблинов с радостными рожами. Мало того, что они нанесли на лица боевую раскраску, так их ещё и осталось в учебном лагере подозрительно мало. Половина инструкторов держала в руках большие заплечные мешки, а также мечи и луки. Легар не выдержал и чертыхнулся:
- Вот дьявол, даже пожрать не дадут. Бежать заставят.
Ворча и ругаясь, рыцари разобрали мешки и оружие, быстро изготовились к марш-броску и стали ждать, чем их ещё обрадуют инструкторы. Вскоре из своего шатра вышел высоченный орк Лавайган, начальник учебного центра. В руках он держал двенадцать кусков пергамента и только теперь рыцарям стало понятно, что настал день последнего испытания, а заключалось оно в следующем, каждому из них нужно пробежать по тундре двести километров, найти какой-нибудь небольшой предмет и принести его Лавайгану не позднее, чем через пять дней. Каждый, кто не успеет уложиться в этот срок, останется без простенького серебряного перстня, свидетельствующего о том, что он прошел в "Седьмой яме ада" все положенные испытания. Легар первым подошел к Лавайгану и молча забрал из его рук лист пергамента с нарисованной на нём картой. Подойдя поближе к большой бронзовой чаше, в которой ярко полыхал моток ветоши, пропитанной маслом, он взглянул на карту.
Ему выпало бежать строго на юг, к большому озеру, чтобы добраться до островка и найти на нём кубок. Легар с сожалением посмотрел на свои стоптанные сапоги, они, скорее всего уже очень скоро развалятся, сплюнул, достал из налучья лук, стрелу из колчана, из-за чего орки озабоченно загалдели, пару раз глубоко вздохнул и сорвался с места ни с кем не прощаясь. Это не имело никакого смысла. Всё равно они рано или поздно встретятся. Их грифоны находились неподалёку, на другом конце котловины, а потому каждый, кто вернётся вовремя, тут же обменяет свою находку на серебряный перстень и улетит к месту службы. У Легара такого пока что не было и поэтому ему предстояло возвратиться в Эвриль. Ну, а что его ждало потом, знали одни только боги и, возможно, Эолтан. Эвриль находился на юге, на расстоянии в три с половиной тысячи километров, но, прежде чем лететь на грифоне, он должен побегать.
Легар сразу побежал в быстром темпе. Он промчался через всю котловину, бегом поднялся по пологому склону и вскоре у него под ногами зачавкало. Лагерь находился не слишком далеко на севере, а потому ночь здесь длилась почти семь часов. Судя по всему, поспать им дали всего пять часов, из восьми положенных, и вскоре начнёт светать. Зная пакостный нрав орков и гоблинов, гораздых на всякие военные хитрости, Легар не побежал строго на юг, а стал забирать к западу, чтобы не угодить в засаду. Их инструкторы наверняка разделились на двенадцать групп, но вряд ли они стали улетать слишком далеко от учебного лагеря. Скорее всего они устроили засады километрах в десяти, пятнадцати от лагеря.
Хотя Легар и удлинял себе путь, засада инструкторов могла задержать его на куда большее время. Он бежал уже три часа, отмахав, не смотря то, что бежал по болотистой местности, стараясь ставить ногу в лужи, чтобы не оставлять следов, добрых двадцать километров, но никакой засады слева пока что так и не заметил. Начало марш броска складывалось вполне благополучно, если не считать того, что в сапогах громко хлюпала вода. Ну, а поскольку под ногами всё же было мелкое болото, он сбросил их и помчался дальше чуть ли не босиком. Уже через несколько минут он пожалел, что не сделал этого раньше, так как бежать ему стало всё-таки гораздо легче. Правда, через шестьдесят километров начнётся невысокая, но широка каменистая гряда и если он не подстрелит волка, а ещё лучше двух, и не сделает себе на скорую руку онучи, то точно собьёт себе ноги. Или потеряет несколько часов, осторожно перебираясь через гряду.
Пробежав ещё километров двадцать, Легар стал выискивать глазами какой-нибудь холмик, чтобы устроить привал. Он только потому сразу же взял такой темп, чтобы, пробежав километров пятьдесят с самой большой скоростью, плотно перекусить и поспать часа четыре, пока светит солнце и тепло. Им всем очень повезло, что обучение началось и закончилось летом, ведь единственной серьёзной неприятностью, с которой им пришлось столкнуться, были тучи гнуса, но пока быстро бежишь, гнус не страшен. Наконец Легар увидел впереди, слева, большую кочку и помчался к ней. Выбранное для привала место оказалось сухим и он, сбросив с себя мешок, тут же стал исследовать его содержимое. В нём лежало два больших куска варёного мяса, завёрнутого в чистую холстину, три каравая, кусок сала и большая фляга с ещё тёплым чаем, а также два туго скатанных одеяла. В одном из них находился трут и огниво, но они его не интересовали.
Первым делом Легар соорудил себе из холстины накидку на голову и лицо, прорезав дырки, чтобы видеть, что творится на белом свете. После этого он съел всё мясо и сделал несколько глотков чая, оставив сало и хлеб про запас. Сложив всё в мешок, он облегчённо вздохнул, лёг на спину, прижал к себе лук со стрелой и уснул, приказав себе проснуться через шесть часов. Ночи в этих краях были светлые, а потому ничто не мешало ему если не бежать, то хотя бы идти ночью довольно быстрым шагом. Преодолеть за пять дней четыреста километров, он не считал очень уж сложным испытанием. Главное не напороться на орков. Убивать его они, конечно же, не станут, но обязательно постараются ранить, чтобы год учёбы пошел псу под хвост и ведь что самое смешное, будут полностью правы.
