Андрей Уланов - Раз герой, два герой...
И вот сейчас прямо перед ним настоящий, живой эльф сидел, прислонившись спиной к покосившейся каменной стене, и напевал загадочную грустную балладу:
День назад
Было небо голубей в сто крат,
А сейчас его закрыла тень,
И я ищу вчерашний день. [1]
Мелодия, которую эльф при этом наигрывал на небольшой изукрашенной лютне, показалась Шаху смутно знакомой.
– Песня проигравшегося игрока, – проворчал Шон, выуживая из кошелька четырнадцатигвеллеровую монетку и кидая ее в стоящую перед эльфом пивную кружку.
– А?!
Только сейчас Шах заметил, что сквозь прорехи на блестящей зеленой курточке эльфа явственно просматривается голое тело.
– Но… но…
– Так и будешь стоять весь день на одном месте? – осведомился Шон. – Мне, между прочим, вовсе не улыбается прийти в казино ночью.
– А…
– Ночью там больше вампиров!
Упоминание о кровососущих наконец сдвинуло Шаха с места, но он продолжал оглядываться на эльфа до тех пор, пока герои не повернули за угол.
– Но как же так, – бормотал он, – это ведь…
– Не понимаю, – бросил Шон, – что тебя, малыш, так удивило. Самый обычный эльф. Сидит себе, тренькает на… на этом… папоротнике своем, песенку под нос мурлычет.
– Но ведь эльфы… – Шах замялся, будучи не в силах подобрать подходящий, по его мнению, эпитет. – Они такие… светлые.
– Ага, – буркнул Шон. – Когда трезвые.
– Но… – пробормотал Шах, – я думал, что эльфы пьют только нектар.
– Ага, – повторил Шон. – Бывает, налижется эльф этого нектара по самые брови, сядет посреди дороги и начинает про грязную лужу восьмерную эллу слагать. Так и слагает до тех пор, пока в эту самую лужу личиком не бултыхнется пузыри пускать.
– Но как же, – чуть не плача, протянул Шах. – Все великие эльфийские…
– Да какие они великие, – скривился Шон. – “Что вижу, о том и пою” – вот и все! Нет, чтобы, скажем, марш хороший сочинить или песню походную. Я уж не говорю про сагу, такую… чтоб за душу брала… ну, вроде “Песни о том, как Рейнджеры с Кефирных гор пиво пили”.
– Никогда не слышал, – признался Шах.
– Эх, малыш, – улыбнулся Шон, – ты еще столько не слышал…
– А о чем эта песня?
– Слышал когда-нибудь про королевство Грым-Гиж? – задал Шон встречный вопрос.
– Нет. Из нас, из дудинцев, дальше Плешийграда со Дня Основания никто не добирался. А уж про Королевства…
– И не услышишь, – подытожил Шон. – Потому как заехали однажды в местную таверну Рейнждеры с Кефирных гор – пивка выпить.
– И что?
– И все! – заявил Шон таким категоричным тоном, что у Шаха вмиг пропало всякое желание расспрашивать о судьбе королевства Грым-Гиж, а также Кефирных гор, Сырных холмов и Молочных рек с Кисельными берегами.
– Ага, – в третий раз повторил Шон. – А вот и оно.
– Кто?
– Не “кто”, а “что”, дурилка. Перед тобой, – Шон широким жестом обвел примерно половину улицы, – знаменитое на все Запустенье играло “Приют Стражника”.
– Как-как?
– Вообще-то, – сказал Шон, – если верить легенде, парень хотел назвать свое заведение “Приютом странника”. Но гномы, сооружавшие вывеску, были неграмотные и по ошибке приколотили лишнюю перекладину.
– А потомки не стали ничего менять из уважения к традиции? – предположил Шах.
* * *Поскольку Шах ни разу в жизни еще не был ни в одном играле, он не знал, является ли внутреннее убранство “Приюта Стражника” чем-то выдающимся или именно так надлежит выглядеть изнутри каждому обычному игралу. Но на всякий случай он решил притвориться, что ничего необычного вокруг нет.
– Да не стой ты как чурбан, – ткнул его в бок Шон. – Работай.
– А… А что я должен делать?
– Не стоять на месте! Походи по залу, осмотрись. Можешь портьеры пощупать или под столы заглянуть. Короче, изображай деревенского простачка. – Шон хихикнул. – Тебе это легко.
– А потом?
– Потом видно будет, – отрезал Шон.
Шах отнесся к словам Шона с предельным вниманием. Он заглянул под все столы в зале и не только потрогал портьеры, но даже попробовал их на вкус.
Портьера была пыльная и горькая.
– Только не переигрывай, – озабоченно сказал Шон. – Я-то тебя знаю, а вот остальные могут решить, что ты над ними издеваешься.
– Я… – начал Шах.
– Простите, – прозвенел тоненький голосок у него за плечом. – Можно вас попросить…
Шах стремительно обернулся.
Перед ним стояла невысокая тоненькая девчушка. У нее были темные вьющиеся волосы, огромные голубые глаза… Короче, именно так, по представлениям Шаха, выглядели ангелы.
– У меня с другом, – девушка изящным жестом указала на один из столов, – возникла небольшая проблема. Вон тот господин, – Шах послушно развернулся следом за ручкой и уставился на замотанного примерно в тридцать кусков золоченой парчи алексонийского купца, – хотел бы сыграть с нами, но для “моста” нужно четверо игроков.
– Есть! – радостно воскликнул Шон. – Клюнуло.
– Ну… Я… – пробормотал Шах, пробираясь за девушкой к столу – Я не совсем…
– Заткнись!
– Вы что-то сказали? – переспросил партнер девушки – симпатичный паренек в элегантном синем камзоле. Он выглядел всего лишь на пару лет старше Шаха.
– Я? А, нет, ничего. Это… – Шах замялся в поисках подходящего ответа.
– Считалка на удачу, – прошипел Шон.
– Считалка на удачу, – послушно повторил Шах и натянуто улыбнулся. – Старинная деревенская считалка.
– Что ж, – паренек закончил тасовать колоду и ловкими, уверенными движениями сдал карты.
– Посмотрим, насколько действенна эта ваша считалка.
– Посмотрим, – кивнул Шах.
Он медленно, как и учил его Шон, приподнял за уголок карты, заглянул в них – и ровным счетом ничего не понял.
Если правила “свадьбы” и “кидалки” Шон хотя бы пытался в него вбить, то о “мосте” и драконьем покере он ограничился кратким высказыванием: “Никогда не пытайся в них играть!”
– Ха, – Шон легко запрыгнул на стол и прошелся вдоль края, проглядывая карты игроков. Дойдя до Шаха, он болезненно скривился.
– Ты хотя бы по мастям их можешь разложить?
– Шесть злобных! – громогласно объявил купец.
– Интересно, – задумчиво сказал Шон, – он такой же лох, как ты, или работает с ними в одной команде?
Девушка пожала плечиками.
– Пас, – и, повернувшись к Шаху, спросила: – А вы?
– Гм… Даже не знаю, что и сказать, – пробормотал Шах.
– У тебя дракон не в той масти лежит, – вздохнул Шон. – Он золотой, а не серебряный. Семь светлых.
– Да, кстати, – оживился паренек. – Мы ведь не оговорили ставку.
С этими словами он подвинул на середину стола аккуратную стопочку сребреников.
