Яна Алексеева - Сестра Рока
Вот тут я ощутила, насколько застоялась сама. Тело требовало привычных нагрузок, желая избавиться от гнетущего страха и напряжения привычным способом, но не начинать же пляску с кинжалами прямо здесь, у костра? Это очень нетипичное упражнение, и мгновенно станет ясна моя принадлежность к несколько специфичной школе, не распространенной по эту сторону пролива. Скорее даже угнетаемой и презираемой… школе фаталей. Ну, будем честны, можно размяться с мечом и даже с топором или проделать гимнастический комплекс, так и не законченный в одно недавнее утро, но это не доставит и сотой доли того острого наслаждения…
Боги – знатные насмешники, или это постарался Рок? Порой они исполняют самые мимолетные и искренние наши желания, но совсем не так, как мы того ожидаем. Даже в мыслях следует быть осторожнее… Судьба не пожелала, чтобы я свернула с предначертанного пути, но предоставила мне возможность размяться уже на следующий вечер.
– …А если кто-то из них, – я повела рукой в сторону стражей, – проговорится, что тогда случится с вашей тайной?
Граф Рилан отрицательно качнул головой, брезгливо поджав губы:
– По условиям контракта на них наложены Молчание и Преданность, сменяющееся Забвением по окончании службы… – В холодном лице лорда я без труда прочла продолжение фразы. Немногие доживают до закрытия контракта.
– А знают ли они, что в Замке Королей все эти многомудрые заклинания начнут сбоить? – пробормотала я, привычно понуждая лошадь сойти с тракта на поляну. Она нервничала, не желая пересекать невидимую границу.
– Нет, – неожиданно раздалось сзади, – не знают. А если бы и знали, то им достаточно платят за молчание. И не стоит их жалеть, они все опытные гильдейцы, прекрасно осведомленные об условиях контракта. А в случае гибели наемника стандартный контракт предусматривает выплаты близким и компенсацию неустоек Гильдии.
Это Грейнарр, по приказу лорда оберегающий меня от слишком близкого общения со стражами. И контролирующий мои передвижения, потому что лорд Новары не хочет верить в отсутствие у меня желания сбежать. Правильно и дальновидно, ибо эта мысль не покидает меня ни на минуту, но я прекрасно понимаю тщетность подобных попыток. У моего охранителя прекрасный слух и обширные кладовые информации, но если первое еще может раздражать, то второе идет мне только на пользу. Единственная приятная вещь во всей этой ситуации – то, что Грей постепенно превращается именно в моего наперсника и телохранителя. По крайней мере, на большинство вопросов я могу получить внятные, четкие и исчерпывающие ответы. Но я не злоупотребляю… еще не время.
Сегодня около полудня мы миновали ответвление дороги, ведущее к столице, и углубились в Ринийский лес. По обе стороны тракта высились темные, мрачные сосны и ели, слегка разбавляемые начинающими желтеть дубками и огненно-красными порослями рябушки по обочинам. Высокие, заросшие мхом стволы устремлялись вверх древним частоколом, не позволяя свернуть в глубь леса, под ногами коней то и дело похрустывали шишки и опавшая хвоя. При пасмурном, сером дневном свете лес выглядел неприветливым и опасным спутником, не обещающим приятной прогулки.
Когда на землю опустились сумерки, а в чаще сгустилась жидкая, опасная тьма, снизу начал подниматься густой туман, застилая густо усыпанную сухими иголками почву. Казалось, едва только мы сойдем с дороги, на нас бросятся затаившиеся в густой ночи твари. Тени оживали, колыхаясь в такт напряженному дыханию. Разговоры сами собой затихли, и стражи, настороженно оглядываясь по сторонам, один за другим медленно съезжали на широкую поляну, где обычно проводили ночи путники. Тонкие струйки холодного тумана поднимались от заросшей мхом земли, скапливаясь около деревьев, окружающих нас плотной, без единого просвета, стеной.
Резко похолодало, и дыхание наемников, замерших полукругом вокруг кареты, смешивалось с молочной пеленой, окутавшей спешивающихся людей уже до пояса. Тишина… напряженная и звонкая. Замешкавшись, я подула на неожиданно заледеневшие пальцы и с сомнением оглядела поляну. Что-то не так… напряженные чувства буквально вопят о нереальности всего происходящего. Опасность поджидает затаившейся кошкой… Один из коней всхрапнул. Резко обернувшись, замечаю, как медленно, словно во сне, оседает с козел кучер, чье горло перечеркнул арбалетный болт. Ярко-алая, будто светящаяся в темноте кровь плеснула на синее одеяние. И неестественная тишина рухнула, осыпаясь хрустальными осколками.
– Засада-а. – И чей-то предсмертный хрип… Заметались обезумевшие от запаха крови лошади. Из поднявшейся непрозрачной стеной пелены донеслись щелчки спускаемой тетивы. Я соскальзываю со вставшей на дыбы лошади, изгибаюсь, мягко приземляясь на бок, перекатываюсь ближе к занимающим круговую оборону стражам. Едва успеваю увернуться от подкованных сталью копыт…
– В круг, живо! – Это Грей. Тяжелое дыхание… резкое движение, и, высекая искру, от лезвия его секиры отлетает болт. В озарившей тьму вспышке мертвенного света виден лорд, вскинувший вверх руки в странном жесте…Перекошенные лица, тревожно замерший у кареты Грей… Я вскакиваю, гибким, плавным движением бросаясь под сомнительную защиту наемников. Уклоняюсь от очередного болта, сбрасывая плащ на левую руку. Дружный залп нашего десятка вызывает взрыв ругани из-за пелены. Это люди… в ноздри толкнулся густой терпкий запах, и в душе начала подниматься неконтролируемая жажда схватки, смешанная с тягучим, как карамель, страхом.
Внезапный порыв горячего воздуха согревает мои руки. Тяжелая, медленная фраза ударила по ушам, и наш оплот окружила тонкая огненная линия, родившаяся от искры, сорвавшейся с рук графа, выпрямившегося на козлах. Прекрасная мишень… но лента, разрастаясь, быстро обежала карету, неровный строй бледных людей, напряженно вглядывающихся во тьму, окаменевших лошадей… Это Щит огня. Два болта сгорели, пересекая невидимую границу… но один, полыхнув уже знакомой белесой искрой, пронзил плечо стоящего рядом со мной наемника. Шипя, он зажал рану, прислоняясь к дверце кареты. Из-под пальцев тугой струей забила алая кровь. Не жилец… Пламя, гневно гудя, на миг возвысилось ярко-оранжевой стеной, скрывая от нас лес, затем рванулось наружу, сметая клочья упрямого тумана и под жуткие завывания уволакивая его в глубь леса. Несколько темных, укрытых раньше пологом фигур метнулись под защиту деревьев. Не дослушав громкое: «Одного живым!» – я рванулась вперед, выхватывая из-за голенища сапога кинжал. Страх, поднявшись в душе приливной волной, растекся по телу горячим азартом сражения, добавляя силы и скорости, вплескиваясь в жилы жаждой действия. Лишь мгновением позже за мной сорвались и стражи, громко крича что-то неразборчивое. Промелькнуло разгоряченное лицо Грея, желавшего меня перехватить. Играючи уклоняюсь в сторону, и он пролетает мимо, разъяренно фыркая. Выгоревшая до хруста земля мягко пружинит под ногами… Ругань, скрежет стали где-то слева. Один… у самой кромки поляны догоняю фигуру, укутанную в похожую на сеть ткань. Он оборачивается, и узкое бледное лицо на мгновение искажается недоумением и страхом… не ждал меня, мертвец?! Бросок левой рукой, и, пока он выпутывается из плаща, уклоняюсь от короткого меча и всаживаю кинжал между третьим и четвертым ребром. Два… Изогнувшись, увернулась от свистнувшего рядом меча, перехватила руку и чуть подтолкнула вперед… человек в черном по инерции пролетел мимо, изумленно охнул, когда я полоснула его по горлу… три.
