Татьяна Устименко - Принц для Сумасшедшей принцессы
А подхваченный ветром шар взял курс на север, все набирая и набирая скорость…
Великий Саймонариэль устало вздохнул, закрыл магический фолиант и похрустел пальцами, ощутимо побаливающими после совершения многочисленных колдовских пассов. Кажется, он нашел возможность спасти Сумасшедшую принцессу…
Стена зеленоватой морской воды вздымалась до самого неба. «Маргота» угрожающе заваливалась набок, совершая последний круг своего ужасного предсмертного пути. Я разрывалась между желанием зажмуриться, чтобы не видеть ожидающего нас кошмара, и любопытством, заставлявшим меня держать глаза широко открытыми – так, словно между них вставили деревянные распорки.
– Лей! – громко закричал Маллер. – Ра-а-аз!
Подчиняясь приказу капитана, пираты подхватили тяжеленные бочки с гуаранаковым маслом и выплеснули его за борт. Омерзительно пахнущая коричневая жидкость, густая и плотная, мгновенно растеклась по воде, сковывая волны и смиряя их безумный бег. Море замерло, будто не желая верить в учиненное над ним насилие.
– Нос по ветру! – скомандовал де Вакс.
Натужно закряхтевший вахтенный резко вывернул штурвал…
Водная стихия, до всей глубины своей черной души возмущенная сопротивлением маслянистой пленки, лишившей ее привычной мощи и разнузданности, вдруг вспучилась валом, поднимая каравеллу выше стен смертоносного водоворота, а потом взорвалась бурым выплеском, вышвырнувшим наш корабль из сердцевины «глаза тайфуна». «Маргота» птичкой выпорхнула из воронки и гордо заскользила по успокоившейся морской поверхности, чуть подернутой волнистой рябью. Водоворот за нашими спинами бессильно захлопнулся, оставшись без вожделенной добычи. Мы были спасены!
– Слава нашему капитану! – дружно скандировали пираты. – Виват Маллеру Справедливому!
Я чмокнула де Вакса в щеку:
– Я о подобных подвигах лишь в балладах слышала!
– Да ладно тебе, – смущенно потупился капитан, – ничего особенного! Трюк с маслом или китовым жиром давно известен всем опытным мореходам. Осмелюсь предположить, что остаток пути до Диких земель станет спокойным, и мы…
Маллер не успел договорить. Его слова прервал громкий звук удара, шедший откуда-то из-под киля[31] корабля. Каравелла содрогнулась всем корпусом.
– Какого еще демона? – удивился Маллер. – Что это?
Мореходы истошно заорали, потому что из воды по обе стороны корабля неожиданно поднялись две огромные зубастые морды, размерами превосходящие судовой кубрик и переходящие в бесконечно длинные шеи. Плоть тварей покрывала радужно переливающаяся чешуя, а с головы каждого спускался зубчатый, агрессивно встопорщенный гребень. Первое чудовище распахнуло пасть и издало пронзительное шипение, а второе выдернуло из воды остроконечный хвост и с размаху обрушило его на палубу каравеллы. Доски настила затрещали…
– Это пара морских змеев, самец и самка! – закричал Маллер, хватая гарпун. – Я думал, подобные гады уже все вымерли. В любом случае зиму и весну они должны проводить в спячке, затаившись на дне. Кто или что разбудило их столь рано?
Я молчала, не находя ответа. Но, случайно подняв глаза к небу, я внезапно различила на одном из облаков слабые, почти незаметные очертания злорадно смеющегося женского лица, обрамленного развевающимися черными волосами…
Глава 5
«Возможно, мне просто померещилось! Вроде облако как облако, и ничего странного в нем нет… – успела подумать я, отработанным до автоматизма жестом выхватывая из ножен Нурилон и становясь рядом с Маллером. Но внутренний голос подсказывал – я не ошиблась. Я на самом деле увидела в небе Ринецею, без сомнения и насылающую на нас все эти неприятности, преследующие «Марготу» с того самого мгновения, как моя сумасбродная персона появилась на ее борту. А чего еще стоило ожидать, если я вошла в ее кубрик даже не с левой ноги, а куда более экстравагантным способом? – Нет, друг Маллер, ты винил себя зря. Уж не знаю, какие такие скверные грешки водятся у тебя за душой, но навлек на нас проклятие, скорее всего, не ты. И почему-то мнится мне – судьба гоняется отнюдь не за тобой…»
Палубу каравеллы заметно покачивало, поэтому мне приходилось прилагать значительные усилия для того, чтобы сохранить равновесие и не упасть. Змеи неистовствовали вовсю, молотя по палубе своими гибкими хвостами и пытаясь сломать мачты «Марготы», к счастью сделанные из добротной, хорошо просмоленной сосны, а посему пока успешно сопротивляющиеся натиску тварей. Но змеи не отступались. Отчаявшись попортить бортовую обшивку, они переключили свое внимание на людей… Первое чудовище, не столь крупное, как второе, но отличавшееся завидной наглостью и визгливостью, видимо, являлось самкой. Ощерив зубастую пасть, змеиха попробовала поймать пухлого кока, в текущий момент неосторожно выглянувшего из камбуза. Но корабельный повар оказался далеко не таким беспомощным увальнем, каким показался мне на первый взгляд. Обладавший солидным животиком и огненно-рыжей шевелюрой, лихо повязанной синим платком, парень витиевато ругнулся с отчетливо выраженным нарронским акцентом, поднял ногу, обутую в поношенный сапог, и отвесил твари увесистого пинка, пришедшегося ей прямо в глаз. Следует признать, что подобной прыти от скромняги кока, замечательную стряпню которого я уже успела оценить по достоинству, не ожидал никто. Окованный железом носок тяжелого сапога угодил точнехонько в вертикально вытянутый зрачок морского чудовища. Змеиха истошно завизжала… Ее выпуклое глазное яблоко, напоминающее сапфировый кабошон[32], если, конечно, в природе встречаются драгоценные камни размером с кулак взрослого мужчины, лопнуло, обдав палубу струей смешанной с лимфой, отвратительно пахнущей мутной жижи. Тварь отдернула голову, жалобно подвывая. Кок, сам жутко напуганный проявленным геройством, юркнул обратно в камбуз, звучно щелкнув дверной задвижкой. Пираты ликующе заулюлюкали. Но радовались мы преждевременно…
Окривевшая на левый глаз самка билась в воде, очевидно испытывая еще большую боль от разъедающей рану соли. Ее огромное тело перекатывалось с боку на бок, периодически являя нам белесый, покрытый мелкими чешуйками живот. И тут, как на беду, нашего боцмана внезапно осенило.
– Целься сюда, – указал он пальцем на самое уязвимое место змеихи, – ее нужно прикончить. Видишь, какой плотный покров защищает их спины? А на пузе он заметно тоньше, ты запросто пробьешь его гарпуном!
– Не стоит этого делать, – поспешно опротестовала я опасный совет Мамуки. – Раненая, она станет еще свирепее…
Но де Вакс меня не послушался. Его лицо побагровело от усилия, правая рука плавно пошла назад, поигрывая перекатывающимися под кожей тугими буграми мускулов и придавая гарпуну нужное ускорение. Зазубренное острие пронзительно вжикнуло в воздухе, пронеслось мимо меня и полностью погрузилось в плоть твари. От дикого вопля чудовища у нас заложило уши. Смертельно раненная змеиха трепыхалась и рычала так, словно пыталась удержать свою жизнь, стремительно вытекающую из пробитого стальным лезвием живота. Поднятые ею волны заливали палубу, промочив нас до нитки. Самец метнулся к подруге, намереваясь помочь ей удержаться на плаву. Но уцелевший глаз твари уже подернулся мутной пеленой, неумолимо свидетельствуя о наступившей агонии. Она цеплялась за жизнь еще пару минут, недоуменная и не понимающая – как это какой-то насаженный на древко кусок железа вдруг сумел так быстро лишить ее привычной силы и возможности нападать на столь крохотных и обманчиво беззащитных врагов. А затем хвост змеихи вяло обвис, и она начала медленно проваливаться в толщу воды, погружаясь на морское дно. Змей последовал за подругой…
