Дем Михайлов - Наследие некроманта
Но шурды не воспользовались ночной темнотой и не пошли на приступ стены — они спокойно разбили лагерь в ущелье, разожгли множество костров и, похоже, занялись приготовлением пищи — изредка до нас доносился запах жарящегося мяса и паленой шерсти. Стоило мне задуматься о возможном происхождении мяса, и сразу к горлу подкатывали рвотные спазмы. Пару раз доносилось голодное рычание сгархов, а по скальным стенам ущелья иногда плясали тусклые отсветы столь знакомого мне зеленоватого света — костяные пауки словно заведенные бегали вокруг шурдской стоянки, бдительно оберегая покой хозяев. И все это время мы провели на гребне стены, стоически стараясь не поддаваться панике и пробирающему сквозь меховую одежду холоду.
Страшные часы… самые страшные из всех, что я пережил за свою жизнь…
И ближе к полудню я окончательно осознал, что все мое представление о темных шурдах оказалось в корне неверным, и состарившая меня ночь доказала это. Как я ошибался, когда считал их жалкими грязными уродцами, обладающими лишь зачатками магии! Сегодня шурды доказали свое превосходство, с легкостью переиграв меня в первом же столкновении умов! Не знаю, кто именно управляет шурдами, но этот некто переиграл меня с неимоверной легкостью. Теперь я понял, почему он разбил лагерь у самой стены поселения. Одним своим присутствием шурды заставили нас находиться в боевой готовности всю долгую зимнюю ночь. К полудню, когда просыпающиеся шурды лениво завозились у костров, скидывая с себя шкуры, я уже валился с ног в изнеможении от постоянного напряжения. Мои люди выглядели ничуть не лучше — глубоко запавшие глаза, лихорадочный бегающий взгляд, пересохшие и потрескавшиеся губы. Многие начали кашлять и норовили присесть на бревна или прислониться плечом к стене.
Глядя на просыпающийся лагерь шурдов, я в тысячный раз проклял себя, что поддался уговорам и все откладывал обустройство наблюдательных постов и тропок на отрогах Подковы до самого последнего момента. А теперь оставалось только в бессильной злобе кусать локти и сквозь зубы клясть свою беспечность — пробираться ночью по обледеневшим скалам было чистой воды самоубийством, даже для гномов. Я еще не забыл, как Рикар провалился в расщелину и лишь чудом остался жив.
Но с наступлением рассвета я не выдержал и коротко переговорил с Койном. Спустя полчаса подъемник застрекотал лебедкой, поднимая на вершину Подковы пятерых гномов. Им предстояло пройти по отрогу скалы до самого лагеря шурдов и разведать численность гоблинов. И по возможности постараться испортить шурдам завтрак. Именно по возможности, — помня о магии костяных пауков, я строго запретил рисковать понапрасну.
Тряхнув головой, чтобы отогнать сонливость, я отхлебнул из кружки дымящийся отвар и простуженным голосом прохрипел:
— Зашевелились, твари. Лишь бы разведчики успели вернуться до штурма.
— Успеют, — уверенно отозвался стоящий рядом Рикар. — Да и не думаю, что они в ближайшие пару часов пойдут в атаку.
— Думаешь?
— Шурды чего-то ждут, сын мой, — проскрипел святой отец. — Поэтому и не нападают. Иначе еще ночью пошли бы на приступ — самое время для нежити. Солнышко эти твари не любят…
— Пусть ждут, — бледно усмехнулся я. — Нам же лучше. Рикар, позови Койна — вон он, у подъемника маячит.
Здоровяк кивнул и тяжело пошагал к краю стены, где виднелась приземистая фигура Койна. Проводив Рикара взглядом, я лишь удивленно покрутил головой — помимо «укрепленных» мною доспехов он нацепил на себя столько оружия, что представлял собой ходячий арсенал. Топор, длинный кинжал, несколько метательных ножей, да еще и небольшой щит в придачу. Как он только таскает на себе эту тяжесть. Хотя те из моих людей, кто некогда сражался бок о бок с моим покойным отцом, выглядели точно так же — широкоплечие фигуры увешаны оружием, доспехи сидят как влитые, при ходьбе ничего не громыхает и не брякает. Вот что значит выучка ветеранов — они даже морозную ночь перенесли гораздо легче, чем более молодые воины. Разница налицо — так матерый старый волк отличается от молодого волчонка. Да и святой отец, словно и не заметив бессонной ночи, твердо стоял на ногах и вообще поражал своей бодростью. А ведь он ночью не просто у костерка грелся — в сопровождении Стефия святой отец обегал всю стену от края до края, окурил дымом из жаровни каждый камень, каждую щель.
Дождавшись, когда Рикар приведет гнома, я ободряюще хлопнул его по плечу и спросил:
— Как у нас там дела? Успеваем?
— А чего не успеть-то? — усмехнулся Койн. — Вся ночь в нашем распоряжении была. Давно уже все спустились — теперь продовольствие вниз таскаем.
— Ну и слава Создателю, — облегченно выдохнул я. — Прямо на душе полегчало.
— Мудрое решение, сын мой, — одобряюще сказал отец Флатис. — Женщинам и детям не место на поле брани.
— Это точно, — прогудел Рикар и, хищно оскалившись, добавил: — Теперь можно и бой принять!
Этим и объяснялось отсутствие гномов на стене — убедившись в серьезности намерений шурдов, еще до наступления рассвета я приказал спустить всех женщин, детей и стариков в подземелья. Если дело будет совсем плохо, то туда же уйдем и мы, обрушив за собой каменные своды пещеры. Там шурды до нас уже не доберутся — во всяком случае я на это очень надеялся.
— Господин, а может, и нам… ну, не дожидаясь штурма? — робко предложил Литас. — Я даже отсюда вижу, что шурдов гораздо больше, чем нас, — не уменьем, так числом сомнут, твари поганые.
— Дождемся разведчиков, — ответил я. — А там и посмотрим. Понапрасну рисковать я не собираюсь — у нас каждый человек на счету.
— Если уйдем под землю, шурды здесь камня на камне не оставят, господин, — мрачно буркнул здоровяк, пробуя пальцем заточку топора. — Все уничтожат. Здесь наш дом!
— Угу, дом… но терять людей ради нажитого добра… Нет уж. Пусть подавятся, — покачал я головой и ожесточенно прошипел: — Да куда же разведчики запропастились? Заснули они там, чт…
Словно в ответ на мои слова со стороны ущелья донеслись гулкий грохот, каменный скрежет, и, не договорив, я впился глазами в лагерь шурдов. Там творилось что-то неладное — вверх взвилось облако снежной пыли, в котором метались неясные силуэты. Воздух разорвали вопли боли, яростный рев сгархов и пронзительный визг пауков. Один за другим костяные пауки поспешно выбегали из снежного облака, смешанного с каменной крошкой, и направляли светящиеся зеленым светом глазницы на вершину скалы, с которой все еще катились мелкие камни и щебень. Вглядевшись в нависшую над стоянкой гоблинов скалу, я недоуменно моргнул — скала явственно изменила свои очертания, словно кто-то отломил от нее здоровенный кусок.
