Джон Норман - Побратимы Гора (ЛП)
- Но мужчинам надо охотиться, - напомнил я.
- Да, это верно.
- И Ты, тоже мужчина.
- Да. Я - мужчина.
- Давай теперь садиться на кайил, - предложил я. - Пора возвращаться в стойбище.
- Ты знаешь, четыре ходки, это неплохо, - улыбнулся мой юный друг.
- Это превосходно, - заверил я его.
- Я готов отправиться в стойбище.
- Отлично.
7. Блокету и Ивосо наносят визит
- Он избил меня, - навзрыд ревела подбежавшая ко мне Виньела. - Он выпорол меня!
- Ты в присутствии свободного мужчины, - прикрикнул я, указывая на Кувигнаку.
Стремительно она упала на колени, прижавшись лбом к земле, и рассыпав в пыли свои рыжие распущенные волосы. Иногда ей было позволено заплести их в косу, но обычно, как и большинство других рабынь, неважно среди краснокожих, или на остальной части Гора, она ходила с распущенными волосами. Свободные женщины дикарей, обычно заплетают волосы в косы. Таким образом, отсутствие косы, обычно, является дополнительным отличием между рабынями и свободными женщинами. Впрочем, наиболее распространенное отличие, конечно, бросается в глаза сразу, это - цвет кожи, рабыни здесь почти всегда белые, а свободные неизменно должны быть краснокожими.
- Простите меня, Господин, - обратилась она к Кувигнаке.
- Хорошо, - улыбаясь, сказал тот.
Она выпрямилась, но осталась стоять перед нами на коленях.
- Он избил меня! – повторила девушка. Она была полностью раздета, за исключением ошейника Кэнки. Её маленькие запястья были связаны впереди несколькими тугими петлями кожаного сыромятного шнура.
- Встать, - приказал я, - медленно повернись.
Она покорно выполнила команду.
- Теперь на колени, - велел я рабыне.
Она снова опустилась на колени.
- Да-а-а! - протянул я. – При виде такой картины остаётся немного сомнений в том, что тебя хорошенько выпороли.
- Это не смешно, - возмущённо сказала она.
- Очевидно, били с кайловым хлыстом, - предположил я.
- Да, - глотая слёзы, подтвердила рабыня.
Некоторые следы ударов всё ещё были заметны на её коже.
- Я думала, что я ему нравилась, - всхлипнула она.
- Ты всё ещё жива, - напомнил я.
- Он отобрал мою одежду, поставил на колени и привязал меня к столбу для порки! – пожаловалась она.
- Это весьма обычная процедура в стойбищах краснокожих для их бледнолицых рабынь. Кроме того, Ты же не хотела бы испачкать кровью свою одежды.
Она сердито посмотрела на меня.
- Во время порки, он перебросил твои волосы на грудь? - уточнил я.
- Да.
- Это также было сделано, для того чтобы не смягчать удары, доставшиеся твоей спине, - объяснил я.
- Несомненно, - вынуждена была согласиться Виньела.
- А кроме того, Кэнка не хотел, чтобы на твоих волосах осталась кровь.
- Конечно.
- Надеюсь, Ты не думаешь, что Ты - первая девушка, которую когда-либо выпороли?
- Нет.
- Очевидно, Ты не смогла выдержать порку на коленях, опустив голову, не так ли? Поэтому тебя и привязали к столбу, - объяснил я.
- Да, не смогла, - согласилась она. – Он сбил меня с колен почти первым ударом. Я начала кричать и крутиться. Наверное, я, доставила немало удовольствия женщинам краснокожих, что стояли вокруг и наблюдали за поркой.
- Они ненавидят белых рабынь, - пожал я плечами. – Он просто обожают наблюдать за их избиением.
- Когда я не могла больше кричать, он бросил меня там лежать.
- Значит, Ты получила свое наказание?
- Да, меня наказали.
- Как рабыню?
- Да, как рабыню.
Я улыбнулся. Это было очевидно первой настоящей поркой, которой подверглась прежняя мисс Миллисент Обри-Уэллс, прежняя дебютантка из Пенсильвании. Похоже, наказание получилось не только телесным, но также и моральным, теперь она чувствовала себя ещё более униженной. Хлыст не только причинил ей боль, но и ужаснул и шокировал её.
- Ты кажетесь оскорбленной, - усмехнулся я.
- Да.
- Почему?
- Я была выпорота.
- Тебе хотелось бы повторить этот опыт?
- Нет, - ужаснулась она. – Нет, только не это!
- Значит, опыт, оказался поучительным?
- Да.
- Ты поняла, за что была выпорота?
- Я плохо нарезала мясо, в степи, - признала она.
- Васнаподхи предупреждала тебя, - напомнил я. - Ты не приняла её помощь. Ты никого не слушала.
Виньела сердито дёрнулась, стоя в пыли на коленях, и уставившись на свои крепко связанные запястья.
- Ты вызвала недовольство своего хозяина. Радуйся, что твоё наказание не было более суровым, чем небольшая порка.
Виньела озадаченно посмотрела на меня, со слезах на глазах.
- Тебя, могли скормить слинам, - предупредил я.
Она задрожала, представив себе подобную перспективу.
- Ты забыла, что симпатичная Виньела, всего лишь рабыня?
- Он даже не отдал мне мою одежду, - пожаловалась она.
- Сейчас у краснокожих время праздников, - объяснил я рыжеволосой. - Уверен, что Ты видела немало белых рабынь, ходящих по стойбищу раздетыми.
- А ещё он оставил меня связанной, - показала девушка свои стянутые запястья.
- Возможно, это небольшое дополнительное наказание, - усмехнулся я.
- Мне стыдно, - всхлипнула она. - Я хочу спрятаться. Пожалуйста, позвольте мне скрыться в вашем вигваме.
Я рассматривал её.
- Выпоротая рабыня, - презрительно сказала Виньеле белая темноволосая женщина, в бесстыдно коротком платье, и ошейнике рабыни клана Висмахи.
- Ты можете войти в вигвам, - позволил я Виньеле.
- Спасибо, - прошептала она, и поползала внутрь. Кувигнака остался снаружи. Он расстелил на земле и прибил колышкам три шкуры кайилиауков, и одну за другой, чередуя свои усилия, начал скоблить их. В данный момент всё стойбище было покрыто обрабатываемыми шкурами, частыми рядами стояли шесты с перекладинами, на которых были развешены пласты мяса кайилиаука. Это - обычное зрелище летнего стойбища краснокожих. Мясо оставляют на два или три дня на солнце хорошенько провялиться, этого будет достаточно для его консервации. Но на ночь мясо снимают и прячут, чтобы защитить его от ночной сырости.
В вигваме Виньела легла животом на одеяла, и заплакала, положив голову на связанные руки.
- Ты хочешь пережить ещё одну порку? – спросил я у плачущей девушки.
- Нет, - сказала она сквозь слёзы.
- Значит, Ты хочешь стать хорошей рабыней?
Она посмотрела на меня красным от слез глазами.
- Не стоит так расстраиваться, - постарался я успокоить её. – Просто помни, что Ты – всего лишь рабыня.
- Кэнка ударил меня, - простонала она. - Он выпорол меня.
