Константин Калбанов - Вепрь. Феникс
— Ну и как вам местечко?
— Нормальное место атаман, — это как всегда за всех Зван отмечается, как-то оно само получилось, что он вышел в его замы, но Виктор по большому был и не против.
— Ты за всех-то не говори, — осматриваясь сквозь прищур и утирая пот возразил Соболь. Оно и понятно, эвон сколько на себе всего пришлось тащить, хотя от крепости на подводе довезли, тут самим растаскивать, а поклажа не из легких, одних гранат килограмм на двадцать наберется, да каждый по три картечницы тащит. — Атаман, ты же сказывал в лесу станем.
— Вот браконьерская душа, все-то тебя в лес тянет, — подначивая охотника ухмыльнулся Зван.
— А ты не скалься. Всяк хорош там, где дело свое знает. Тут и без нас народу в достатке, а вот в лесу мы бы на своем месте были. Даже вы, хотя и ломитесь вечно, как медведь в малиннике, — ну тут он положим преувеличил, с другой стороны, им с ним не сравниться.
— Воевода, как прознал про наши возможности, решил, что на открытом месте от наших штуцеров пользы будет поболе. Эвон и карабины забрал, чтобы холопов своих вооружить.
— Хорошо хоть на штуцерах крепеж под прицелы гранатные есть, а то как бы тогда управлялись.
— Кабы так было, Кот, то я нипочем на такое не согласился бы и воевода мне в том не указ, эвон свой-то при себе оставил. Ладно, хватит о том. Теперь слушайте меня внимательно, действовать будем раздельно, поэтому уясняйте задачу. Как выйдут на шестьсот шагов, начинайте бить пулями по строю. Много не настреляете, но сколько сможете все на пользу. На трехстах шагах начинайте метать гранаты и пока не метнете последнюю не останавливайтесь.
— Ну и какой тогда толк от наших штуцеров, — пожал плечами Зван, — пока мы последнюю гранату метнем, они уж на дистанцию мушкетного залпа выйдут.
— Ну не рассказывать же воеводе обо всем. Да и подойти так близко они не сумеют. Как метнете последнюю гранату, начинайте выбивать офицеров, да помните о том молчок. Кто знает, глядишь и не понравится боярам, что дворян гульдских какие-то бандитские рожи специально расстреливают.
— А как не станет офицеров?
— Ты много-то на себя не бери. Там работы непочатый край.
— А все же. Ить стрельцы эвон картечью садить станут, а она косит всех подряд, — не унимался Соболь.
— Так там сержантов еще полно. Сейчас разойдемся по позиции, да каждый пойдет устанавливать картечницы, как я сказывал. Еще вопросы есть?
— Дак, а если наши?
— Все уж. Нечего нашим там делать.
Приглядев себе позицию, Виктор сложил все оружие, кроме пистолей, попросил служивых присмотреть, а сам перемахнул через вал и направился в чисто поле, неся на плече мешок. Ноша нелегкая, веревка больно впивается в плечо, но тут уж ничего не поделаешь, положи его на загривок, так и вовсе кисло будет, там есть чему давить на тело и все не лебяжий пух. Уже светло, но солнце еще не взошло, оно и к лучшему, тут и так взопрел, а как солнышко светило бы, так и вовсе потом изошел бы.
— Ты куда? — Стрелецкий десятник внимательно смотрит на Виктора. Есть чему удивляться, работы уж все прекратили, люди отдыхают. Противник ожидается вот-вот, а этот в чисто поле, где уж никого и нет.
— Дело одно есть.
— А-а. Ну, ты мил человек имей думку, что там за рогатками, шагов на полста, волчьих ям понатыкано, что блох на бездомной собаке.
— Ага. Спасибо, учту.
Вал получился не особо высокий, да и не вал, а скорее бруствер со дна неглубокого и широкого окопа до верхнего уреза едва метр пятьдесят. Перед валом расположились довольно густо, косо вкопанные в шахматном порядке колья, дальше ручей, перед которым пара рядов рогаток. Просто поразительно, сколько можно успеть сделать за неполный день и ночь. Славно потрудились, а главное не зря. Эта нехитрая фортеция позволит несколько замедлить продвижение противника, а там глядишь и выиграть время для одного лишнего залпа. В предстоящем бою, каждый выстрел будет важным, чем больше сумеют подстрелить на подходе, тем с меньшим числом придется драться в рукопашной. В том, что до этого дойдет, Виктор не сомневался, народ тут упертый, не то что его современники, переть будут буром несмотря ни на что. Потому, труд не напрасный.
Так, а вот тут аккуратнее надо. Тут начинается полоса волчьих ям, штука крайне неприятная. Копается небольшая, сантиметров тридцать на тридцать яма, вот только глубина сантиметров на пятьдесят получается. В дно вгоняется три или четыре заостренных колышка. Сверху прикрывается тонким слоем дерна, так что и не вдруг и заметишь, а если в атаку бежать, так и вовсе шансы малы. Наступи на такую и тут же провалишься по колено, даже если обувка слишком хороша и предохранят от кольев, остается еще и весьма высокая вероятность перелома.
Это местная технология, Виктор к тому не имел ни малейшего отношения. Вот только использовалась она очень редко, потому как применить ее можно только в оборонительном бою. Но тут эти ямки были как нельзя кстати, потому как Градимир рассчитывал вести бой именно от обороны. Измотать, нанести максимальные потери и контратаковать. Славены могли себе это позволить, гульды нет. Последним нужно было во чтобы то ни стало загнать брячиславцев в крепость и стать лагерем на торговом тракте иначе весь их поход ни что иное, как фикция. Поэтому сомневаться не приходится, они будут атаковать.
Отойдя от рогаток на сотню шагов, Виктор приступил к осуществлению задуманного. Извлек две рогатины, быстро вбил заостренные концы в землю, приладил картечницу, взглянул в прорезь, подправил прицел, чтобы не задирало вверх, не для небес припасен свинец, так что нечего его в белый свет пускать. Укрепил веревкой и начал разматывать бечевку растяжки, продевая ее в кольца на концах вгоняемых в землю колышков. Высоты травы вполне достаточно, чтобы растяжка не бросалась в глаза. Пройдя вперед на десяток шагов, повернул под прямым углом и еще десяток шагов. Достаточно. Противник наступать будет плотными рядами, так что промазать не должны ни при каком раскладе. Вернулся к картечнице, взвел курок, проверил состояние. Порядок. Полегчавший мешок на плечо, два десятка шагов вправо и все повторить.
— Чего там бродил? — Давешний десятник не только спрашивает, а всем своим видом изображает любопытство. А и то, вышел в поле с каким-то тяжелым мешком, возился там чего-то, а вернулся налегке.
— Ворожил на гульдов.
— А твои чего? Я ить видел, что все в поле пошли, эвон парочка и сейчас чего-то возятся.
— И они ворожат.
— А нормально сказывать уж не можешь?
— Меньше будешь знать, лучше будешь спать, — вот же настырный. Не иначе как сотенный послал. Сами-то они нипочем не опустятся до беседы с десятником из разбойных. Тать он и есть тать и какая разница, что бедокурил в чужой земле. Солнце всходит.
