Энтони Райан - Песнь крови
На лице Эрлина отразилась глубокая, почти пугающая печаль. Так глубока была эта печаль, что Ваэлин снова подумал, не довелось ли ему спасти безумца.
– Глядя в лицо смерти, человек способен наговорить немало глупостей, – сказал Эрлин. – Когда станешь настоящим братом, наверняка еще наслушаешься от умирающих самого нелепого вздора.
Девушка выползла из шалаша, кутаясь в шаль, заморгала, ослепленная ярким солнцем, Ваэлин впервые рассмотрел ее как следует и обнаружил, что ему трудно оторвать от нее взгляд. Безупречный бледный овал лица был обрамлен светло-каштановыми кудрями. Она была на пару лет старше Ваэлина и на пару дюймов выше. Он только теперь осознал, как давно не встречал ни одной ки, и ему сделалось как-то не по себе.
– С добрым утром, Селла! – приветствовал ее Эрлин. – Если хочешь есть, у меня в мешке есть еще лепешки.
Она натянуто улыбнулась, опасливо косясь на Ваэлина.
– Это Ваэлин Аль-Сорна, – сказал ей Эрлин. – Послушник Шестого ордена. Мы ему очень обязаны.
Девушка неплохо сумела это скрыть, но Ваэлин все же заметил, что она напряглась, когда Эрлин упомянул об ордене. Она обернулась к Ваэлину, и ее руки запорхали, делая замысловатые, плавные жесты. На лице у нее застыла бессмысленная улыбка. «Немая», – понял мальчик.
– Она говорит, нам очень повезло, что мы встретили тут, в глуши, столь отважную душу, – перевел Эрлин.
На самом деле она сказала «Скажи ему, что я сказала «спасибо», и идем отсюда». Ваэлин решил лучше не говорить, что он понимает язык жестов.
– Пожалуйста! – сказал он. Девушка кивнула и отошла к мешкам.
Ваэлин принялся есть, разрывая еду грязными пальцами, не заботясь о том, что мастер Хутрил пришел бы в ужас от подобного зрелища. Пока он ел, Эрлин с Селлой переговаривались на языке жестов. Их жесты выглядели отточенными и делались так бегло и гладко, что Ваэлину было даже стыдно за свои неуклюжие попытки подражать мастеру Сментилю. Но, невзирая на беглость их беседы, Ваэлин заметил, что руки девушки двигаются резко и нервозно, а жесты Эрлина выглядят более сдержанными и успокаивающими.
«Он знает, кто мы?» – спросила она.
«Нет, – ответил Эрлин. – Он ребенок. Отважный и умный, но ребенок. Их учат сражаться. В ордене им ничего не рассказывают об иных верах».
Она бросила короткий, опасливый взгляд в сторону Ваэлина. Он улыбнулся в ответ, слизывая жир с пальцев.
«Он нас убьет, если узнает?» – спросила она у Эрлина.
«Он нас спас, не забывай об этом». Эрлин остановился, у Ваэлина возникло ощущение, что мужчина старается не глядеть в его сторону. «И он иной, – сказали его руки. – Другие братья Шестого ордена не похожи на него».
«Чем он иной?»
«Он глубже. В нем больше чувства. Разве сама не видишь?»
Девушка покачала головой.
«Я вижу только опасность. Я уже много дней не вижу ничего другого». Она ненадолго остановилась, нахмурила гладкий лоб. «Он носит имя владыки битв».
«Да. Думаю, это его сын. Я слышал, он отдал сына в орден после смерти жены».
Ее жесты сделались лихорадочными, напористыми. «Надо уходить, немедленно!»
Эрлин заставил себя улыбнуться Ваэлину. «Успокойся, а не то он что-нибудь заподозрит».
Ваэлин встал и пошел к ручью, чтобы смыть жир с пальцев. «Беженцы, – думал он. – Но откуда? И что это за разговоры об иных верах?» Он не впервые пожалел, что рядом нет кого-нибудь из мастеров, с кем можно было бы посоветоваться. Соллис или Хутрил знали бы, что делать. Может быть, следует каким-то образом задержать их здесь? Одолеть их, связать… Но вряд ли он сумеет это сделать. С девушкой-то справиться нетрудно, но Эрлин был взрослый мужчина, и сильный к тому же. И Ваэлин подозревал, что драться он умеет, хотя и не воин по ремеслу. Все, что он может – это наблюдать за их разговором, чтобы разузнать побольше.
Запах он уловил случайно: ветер переменился и донес его издалека, слабый, но отчетливый: запах конского пота. «Наверно, где-то близко, раз я его чувствую. Несколько лошадей. Едут с юга».
Мальчик торопливо вскарабкался по южному склону лощины, окинул взглядом южные холмы. Он быстро увидел их: темная группка всадников, примерно в полумиле к юго-востоку. Человек пять или шесть, и три охотничьих пса. Они остановились, определить на таком расстоянии, что они делают, было трудно, но Ваэлин подозревал, что они ждут, пока псы возьмут след.
Он заставил себя неторопливо спуститься обратно к шалашу. Девушка сидела, угрюмо вороша костер палкой, Эрлин подтягивал лямки на своей котомке.
– Мы скоро уходим, – заверил его Эрлин. – Мы не станем долго обременять тебя своим присутствием.
– На север путь держите? – спросил Ваэлин.
– Да. На ренфаэльское побережье. У Селлы там семья.
– А вы ей не родственник?
– Просто друг и спутник.
Ваэлин подошел к шалашу, достал из него лук, натянул тетиву, забросил за плечо колчан, чувствуя, как все сильнее нервничает девушка.
– Мне надо на охоту.
– Конечно-конечно. Жаль, что мы не можем поделиться с тобой своей едой.
– Во время испытания запрещено принимать помощь от кого бы то ни было. А потом, по-моему, у вас нет лишней еды.
«Это точно!» – раздраженным жестом заметила девушка.
– Ну что ж, тогда, наверное, пора прощаться, – сказал Эрлин, подошел и протянул руку Ваэлину. – Прими еще раз мою благодарность. Нечасто доводится встретить столь благородную душу. Уж поверь мне, я-то знаю…
Ваэлин вскинул руки. Его жесты выглядели неуклюжими по сравнению с их жестами, но значение было вполне понятно: «К югу отсюда всадники. С собаками. Почему?»
Селла зажала рот рукой, ее бледное личико побелело от страха. Рука Эрлина дернулась к кривому ножу за поясом.
– Не надо этого делать, – посоветовал Ваэлин. – Просто объясните, почему вы спасаетесь бегством. И кто вас преследует.
Эрлин с девушкой обменялись безумными взглядами. Руки у девушки дернулись – она хотела что-то сказать, но сдержалась. Эрлин взял ее за руку. Ваэлин не знал, то ли он хочет ее успокоить, то ли заставить молчать.
– Значит, вас учат языку жестов, – ровным тоном заметил Эрлин.
– Нас много чему учат.
– А про отрицателей вам рассказывают?
Ваэлин нахмурился, вспоминая одно из скупых разъяснений отца. Он тогда впервые увидел городские ворота и трупы, гниющие в развешанных по стенам клетках.
– Отрицатели – это святотатцы и еретики. Они отрицают то, что Вера истинна.
– А знаешь ли ты, Ваэлин, что бывает с отрицателями?
– Их убивают и вывешивают на городской стене в клетках.
– Их вывешивают на стене еще живыми и оставляют умирать от голода. Языки им вырезают, чтобы их вопли не тревожили прохожих. И все это – лишь потому, что у них другая вера.
