Аркадий Степной - Верой и правдой
— А почему именно западные?
— Ну это просто, ваша милость. На северных уже стоят мечники из Лансье, восточные охраняют лондейлские коронные. Остаются лишь южные и западные ворота. С юга у самых ворот протекает Ливр, а седьмой ополченческий формируют по возможности из рыбаков, хорошо знающих реку. Отсюда вывод, — подытожил Злотарь, — западные ворота.
— А ты непрост, — похвалил его Седрик и посмотрел на него впервые с начала этого разговора. — Вот только если ты так умен, то почему еще не произвел ни одного ареста? Неужели некого?
— В городе выявлены две боевые группы по семь бойцов в каждой и агент, их завербовавший. Выявлены еще четверо информаторов, один из них служит в этом дворце. — Круглые голубые глаза посмотрели на маршала с деревенским простодушием, словно не выявленных злоумышленников перечислял Злотарь, а зловредных жуков, пойманных на своем огороде.
«Этому палец в рот не клади, не просто руку до плеча оттяпает, а еще и досконально разжует, попутно рассказав в подробностях, из чего она сделана. Достойный ученик своего хитромудрого начальника», — подумал Седрик, а вслух спросил:
— И почему же вы их не взяли?
— Все они люди, ваша милость, а в городе работает и кто-то из измененных эльфов. Пока не выйдем на них, аресты преждевременны. За всеми выявленными ведется наблюдение, как только выявим координаторов, хотя бы одного, будем брать.
— А если боевые группы пойдут на диверсию? — поинтересовался Седрик.
Злотарь наивно заморгал и неожиданно жестко ответил:
— Если работать будут по-крупному, придется брать. Если же по мелочи, не тронем, пускай пакостничают.
— Вот оно, значит, как? — прищурился Седрик.
— Именно так, ваша милость, — твердо ответил Злотарь. — Конечно, при условии, что ваша милость не прикажет обратного.
Седрик задумался, потом решительно произнес:
— Нет. Продолжайте работать по своему усмотрению. Но обо всех так называемых разрешенных диверсиях я хочу знать заранее.
— Слушаюсь, ваша милость, — качнул головой Злотарь.
— И еще, — добавил Седрик, — продолжайте держать капитана третьего ополченческого под своим присмотром. На всякий случай, чужемирец есть чужемирец…
— Я могу говорить с вами откровенно, господин капитан? — Голос Дайлина звенел от обиды.
Рустам демонстративно огляделся по сторонам:
— Дайлин, здесь нет никого, кроме нас, а мы с тобой друзья как-никак. Поэтому оставь этот официальный тон и говори запросто.
— Хорошо, — парень криво усмехнулся, — скажу запросто. Я хочу спросить у тебя, друг. Разве я дал тебе повод усомниться в моей смелости? Может, я где-то не справился или тебе показалось, что я струсил? Так ты скажи, скажи прямо. Вместо того чтобы делать это исподтишка.
— А, вот ты о чем, — помрачнел Рустам.
— Да, именно об этом, — вскинул голову Дайлин. — Я всегда восхищался тобой, Рустам, тобой и Гартом. А вы… вы…
Голос парня сорвался, и Рустам закончил вместо него:
— А мы подло и низко засунули тебя в хозотряд. Это ты хотел сказать?
— Да! — воскликнул Дайлин, покраснев от незаслуженной обиды. — И это было и в самом деле подло и низко.
Рустам тяжело вздохнул и пожалел, что Гарта в эту минуту нет рядом, хозотряд был его предложением, и было бы только справедливо расхлебывать эту кашу вместе. Впрочем, вздохами делу не поможешь.
— Дайлин, присядь. — Рустам указал на стул.
— Спасибо, я постою, — обиженно отказался парень.
— Присядь, я говорю. — В голосе Рустама прорезалась твердость.
Дайлин покосился на него и сел, невидяще уставившись в мутное, дешевое стекло окна. Рустам встал из-за стола и, придвинув стул, сел рядом с другом.
— Дайлин, у меня в этом мире нет никого ближе тебя и Гарта.
— Поэтому ты меня и засунул в хозотряд, — усмехнулся парень, — чтобы уберечь от опасности?
Рустам не стал отвечать, ведь пришлось бы ответить положительно, а это только усложнило бы разговор. Вместо этого Рустам невозмутимо продолжил, словно и не было этого вопроса:
— И полностью довериться я могу лишь вам двоим. Полк только формируется, и хозотряд самая необходимая и наиболее загруженная работой сотня на это нелегкое время. У меня чертова туча дел, и я не хочу вдобавок еще тратить драгоценное время на постоянные проверки тыловой службы. Чтобы этого избежать, у меня было лишь три варианта: первый — командовать хозотрядом лично, что, как ты понимаешь, само по себе абсурдно; второй — назначить на это место Гарта, а потом покончить с собой, будучи не в состоянии справиться с полком без его помощи; и третий — положиться на тебя и получить возможность хоть изредка спать спокойно, будучи уверенным, что за моей спиной ничего не растранжирят и не разворуют. Я выбрал третий вариант, как наименьшее из зол…
— И сделал из меня тыловую крысу! — перебил его Дайлин.
— Во время боя твоей сотне нужно будет переквалифицироваться в санитаров, что тоже весьма небезопасно, — попробовал Рустам привести еще один веский довод.
— Ха! — усмехнулся Дайлин. — И ты думаешь, что я тебе поверю? Я боевой унтер-офицер! — воскликнул он, вставая с места и все больше распаляясь. — И эти нашивки я, как и Гарт, заработал кровью! И не собираюсь отсиживаться в безопасном месте среди ущербных и калек…
— Да с чего ты решил, что твое место будет безопасным?! — вскочил и Рустам, тоже разозлившись. — И с чего ты взял, что я буду препятствовать обучению твоей сотни боевым ухваткам?! Напротив, если бы ты взял на себя труд меня выслушать, то услышал бы приказ — обучать хозотряд наравне с линейными сотнями! Или ты думаешь, что в такой сложной обстановке целая сотня будет бить баклуши, когда рядом сражаются их друзья и братья?!
— Что ты сказал? — удивленно переспросил Дайлин.
— Что слышал! — отрезал разозленный Рустам. — Твоей сотне прямой приказ — все свободное время посвящать воинским упражнениям. И в то же время это не должно отражаться на хозобеспечении полка, за что отвечать тебе лично. В бою вы будете нашим резервом и вступите в схватку в самый тяжелый для полка момент. Приказ понятен?!
— Да, сэр! — радостно гаркнул приободренный Дайлин. — Разрешите выполнять?!
— Выполняйте! — бросил Рустам, переполняемый противоречивыми чувствами.
Уже в дверях Дайлин обернулся и, блеснув влажными глазами, сказал:
— Спасибо, Рус. Ты настоящий друг.
— Да ладно, иди уже… — отмахнулся Рустам, через силу улыбнувшись.
После ухода Дайлина он некоторое время постоял у стола, бездумно перебирая лежащие на нем предметы, затем, словно очнувшись, позвал:
