Александра Авдеенко - Прасковья
— Итак, как вы знаете, меня зовут Руслан Седой, вас отдали в мое полное распоряжение на все лето. На это время я являюсь для вас царем, богом, и отцом родным. Все это время вы будете находиться в этом лагере. О том, что вас ждет, расскажу сегодня вечером у костра. А до этого вам придется собственными силами оборудовать лагерь: поставить жилые палатки, так же поставить пару палаток, где вы будете кушать, выкопать ямы под отхожее место и постараться не спалить ваш первый обед, а просто приготовить что-то съедобное. Прежде чем вы приступите к выполнению поставленных задач, разбейтесь по кланам.
Ребята за минуту хоть и с видимой неохотой построились в 4 шеренги.
— Итак, называем клан и представляемся, четко, внятно, так чтоб все слышали, — Руслан прохаживался перед подростками с видом умудренного годами ефрейтора, и его ничуть не смущало, что он был в трениках, а волосы со сна походили на слежавшийся колтун. Главное, надо было не дать об этом задуматься будущим подчиненным.
— Игнат, клан медведей, — сказал первый и понеслось.
— Павел, клан волков…
— Антон, клан рысей…
— Никита, клан лис…
Представление закончилось через несколько минут.
— Теперь, когда вы представились друг другу, предстоит сформировать 4 внеклановых отряда и выбрать командиров.
Формирование отрядов заняло у Руслана еще минут 20, ребята сопротивлялись и огрызались, как могли, ну а выбор командиров вообще обещал превратиться в балаган. Руслан не выдержал и гаркнул.
— Всем молчать, иначе самые говорливые будут копать туалеты от рассвета и до забора, а потом их неделю чистить! — выдал он в лучших армейских традициях.
Народ замер.
— Итак, не можете решить, назначу сам и вас слушать не буду. Ты, — подошел он к самому высокому медвежонку с дрединой на голове, — назначаешься командиром первого отряда. Ты, — ткнул он пальцем в хмурого волчонка, — назначаешься командиром второго. Ты, — Руслан ткнул пальцем в самого хитрого лисенка, — назначаешься командиром третьего, ну а ты — Руслан ткнул пальцем в самого спокойного рысенка, — четвертого. Первый и третий отряд со мной в деревню, а второй и четвертый устанавливают палатки до нашего возвращения. Всем забрать пожитки из автобусов и сложить под старой сосной и второму и четвертому отряду заняться непосредственными обязанностями, а первому и третьему привести себя в порядок для посещения деревни. Всем ясно? Разойтись!
Вот лучше бы Руслан не просил их приводить себя в порядок. Через 15 минут перед ним стоял разношерстный отряд зеленых эльфов с незабываемым украинским колоритом. Глаза у ребят блестели задором и смехом. Руслан махнул рукой и повел их в село в таком виде.
Утро того же дня. Деревня Крюковка.
Меня разбудил дикий ор под окнами, так что я, подпрыгнув чуть ли не до потолка, ломанулась на улицу и застыла соляным столбом.
В село разномастной толпой ввалились разукрашенные зеленкой, молодые ребята на вид лет 15-ти — 18-ти. Причем одеты они были кто во что гаразд. Кто-то был в линялых вытянутых трениках и растянутых толстовках, кто-то в вышиванке, шароварах и с дредами на голове. А один меня потряс, дред у него был только один на лысой башке, на манер оселедця, а к хитрой мордахе были приклеены настоящие казацкие вусы, которые развевались на ветру и спускались ниже подбородка. Он то и был инициатором этого дикого ора и главным запевалой в этом отряде ненормальных разрисованных юнцов.
Перемен! — требуют наши сердца.
Перемен! — требуют наши глаза
В нашем смехе и в наших слезах,
И в пульсации вен:
"Перемен! Мы ждем перемен!"
Самозабвенно орали они, направляясь в сторону сельсовета. Я не могла пропустить такого зрелища и поскакала за ними к центру села. Не одна я была такая умная, все сельские шавки бежали за ними и аккомпанировали во всю силу своих собачьих легких, а местная ребятня, выстроившись хвостиком, браво маршировала за колоритным отрядом. Подбежав к ним ближе, мне удалось рассмотреть, то, что меня несколько смутило с самого начала — уши. На уши у них были наклеены какие-то штуки, имитирующие ушки эльфов. Дела! Это что ролевики? Странные они какие-то. Такого же мнения были, и жители села, которых вымело из хат нетленное произведение Цоя, особенно в таком экспрессивном исполнении.
Итак: все тот же колодец. Почти те же действующие лица: трезвый Митрич, который там сидел по привычке и раздумывал 'пить или не пить, вот в чем вопрос'. Авдотья, на которой зажили царапины от терновника; местные кумушки, которые пришли за колодезной водой, для приготовления борща (колодец еще прабабка заговаривала для чистоты воды). Ну и последним штрихом было стадо коров, которое еще не успели отвести на выпас. И вот в эту толпу как нож в масло врезались наши размалеванные герои.
У Митрича вопрос пить или не пить уже не стоял.
— Черти, — в ужасе взвыл болезный и крестясь ломанулся в местную церквушку к отцу Михаилу грехи замаливать.
— Вы хто? — спросила Авдотья у самого старшего из них, от ужаса перестав даже заикаться.
— Эльфы мы, — сказал он и почухал волосатую грудь под вышиванкой, и даже немного застенчиво поковырял грунт ножкой 47 размера.
— А чего в вышиванках? — спросила самая смелая из кумушек.
— Так мы местные, — сказал самый младший из них, и как следствие самый дредастый.
— А, — сказала Авдотья, и начала тихо сползать на землю.
— А куда идете, то касатики, — спросила Никитична. Она, как бабка более прогрессивная и продвинутая (читай помешанная на и-нет технологиях), не испугалась, а скорее удивилась.
— Дык, председатель сельсовету нам нужон, — ответил один из молодых обалдуев, копируя сельский говор.
— Так вам за угол на право, там дом с флагом, не ошибетесь.
Чем это все закончится мне не дала досмотреть бабуля, появившаяся как из под земли и подхватившая меня на руки. Такой скорости в забеге до хаты она не развивала смолоду. Вбежав в дом и не запыхавшись, она строго настрого наказала:
— Прасковья, чтобы ноги твоей не было на улице пока эти не уйдут, ты меня поняла? — и столько страха было в ее глазах, что я невольно кивнула.
Она заметалась по хате, шепча себе под нос: 'рано, еще слишком рано, этого не должно было случится'.
— Ба, что случилось, кто эти ребята, и почему нельзя на улицу? — спросила я недоумевая.
— Нельзя и все, я тебе потом объясню, не сейчас, — ей кое-как удалось взять себя в руки.
В обед с новостями к нам нагрянула Никитична. Как же, такое событие, которому она стала свидетельницей и не поделиться информацией и эмоциями с окружающими? Непорядок.
