Анна Завгородняя - Помощница ведьмака. Книга 2. Путь Мрака (СИ)
Есеслава шла впереди, такая легкая, стройная и гибкая, что княжич невольно залюбовался ее станом и плавными движениям тела. Он впился взглядом в ее покачивающиеся бедра, затем посмотрел выше, на тонкую талию и длинные толстые косы, сбегавшие по спине и невольно подумал о том, что сейчас почти благодарен отцу, решившему заключить союз с Казимиром.
«Если мне повезет, такая красавица, станет моей женой и матерью наших общих детей! — подумал молодой мужчина, глядя как Есеслава поднимается по ступеням на широкое крыльцо. — Да и не бедна она, что тоже немаловажно!»
Казимир не отрывал взгляда от своего, как он надеялся, будущего зятя. Зимовит ему понравился, да и Есе, кажется, тоже пришелся по душе. «Так пусть дети познакомятся поближе, решил он, а там, глядишь, если будут благоволить боги, и до свадьбы недалеко!» С такими мыслями, окруженный своими людьми, князь вошел в дом.
Ее стали бояться. С тех пор, как Варвара вернулась в свое поместье, большая часть слуг оставили ее, бежали позорно, скрылись, отказавшись служить горбунье, как теперь за глаза величали княгиню Лихновскую. Раны, оставленные плетью палача, до сих пор не зажили, а лишь покрылись толстой коркой, от которого одежда на спине теперь оттопыривалась, словно настоящий, пусть и небольшой, но горб.
Сидя в кресле в своей спальне, Варвара Пяст, урожденная княгиня Лихновская, думала о мести. Эти мысли наполняли ее сердце сладостью и прогоняли боль. Они вызывали на ее тонких губах почти живую улыбку, возвращали блеск погасшим глазам, они заставляли ее жить дальше.
Варвара вернулась домой через несколько дней после того, как расправилась с человеком Казимира, утопив тело последнего в болоте. Переночевав в одном из домишек у болота, княгиня снова забралась в телегу и, превозмогая боль в спине, направила лошадь по другой дороге, огибавшей трясину. Этот путь был более людным и менее опасным. Женщина не боялась, что ее остановят. После того, что случилось в ее жизни, после потери сына, она не страшилась смерти, хотя и не звала ее.
«Пока не отомщу Казимиру и Есеславе, я должна жить! — говорила себе Варвара. — До тех пор надо поберечься».
Она целыми днями проводила в своей комнате. Никого не хотела видеть, да никто, к слову, и не искал с княгиней встреч. Она сделалась мрачной, злой и часто срывалась на слугах, которым теперь стало казаться, будто в тело хозяйки вселился какой-то злой дух. Постепенно люди начали сбегать. И за какие-то несколько дней, поместье опустело и пани Пяст осталась почти одна, если не считать горстки самых терпеливых слуг, да стариков, что просто не смогли уйти из-за возраста.
«Пусть бегут! — думала княгиня Лихновская. — Крысы всегда первыми покидают корабль. А мне надо думать о моей мести и о том, как ударить больнее по Казимиру и его дочери».
Она вздохнула и перевела взгляд на окно. За стеклом медленно падали тяжелые снежинки. А в голове старой княгини начал появляться план. Пока еще неяркий набросок… но обещавший стать четким рисунком.
Глава 7
Уже несколько дней, как мы покинули наш последний приют. Теперь на пути, словно в насмешку над судьбой, нам не попалось ни единого поселения. Ночевать приходилось то на открытом поле, то в заснеженном лесу, прячась от мороза под лапами елей и поддерживая ночью огонь по очереди. Один раз, сидя у костра и кутаясь в одеяло, с Мраком, гревшим мои ноги, я услышала шорохи вокруг нашей стоянки. Лошади заволновались, а волкодав навострил уши.
Это были волки. Но они не посмели приблизится, побоявшись огня, или учуяв ведьмака. В тот день я действительно испугалась.
Сейчас, сидя в седле и глядя на сереющее небо, предвещавшее скорое наступление темноты, я внезапно подняла глаза и увидела, что на небе, впервые за столько дней чистом от туч, встает луна. И судя по ее очертаниям, уже скоро должно было наступить полнолуние!
Я опустила глаза, вспомнив как в прошлый раз увидела человека под окнами своей комнаты. Тогда тоже на небе светила полная луна и этот человек искал меня взглядом.
Теперь я могла почти с точностью сказать, что в тот день видела Мрака, а точнее, Генриха в его истинном обличье. Словно прочитав мои мысли, ведьмак тоже посмотрел на небо. Странная усмешка исказила его губы, и я не удержалась от вопроса:
— Он превращается в человека в ночь полнолуния? — и заметила, как бежавший возле моей лошади пес поднял голову, разобрав слова.
— Да! — кивнул Роланд. — В прошлое полнолуние я не смог поговорить с ним.
— Я помню! — перед глазами мелькнуло лицо Збигнева, а затем в памяти всплыл и тот странный сверток, который щуплый мальчишка оборванец отдал ведьмаку перед мостом в Кубеке.
— Как помочь Генриху? — спросила я.
Роланд придержал Призрака и спустя несколько секунд мы ехали рядом, стремя в стремя. Руки ведьмака лежали на луке седла. Пустив лошадей легким шагом, мы дали им отдых, а себе возможность поговорить.
— Если бы я знал, как ему помочь, то уже непременно сделал бы это! — ответил мужчина. — Правда, у меня есть одна идея, но проверить ее смогу только на месте, — о каком именно месте он говорил, Роланд не стал уточнять, а я не спросила.
Мрак пошел рядом с нами, прислушиваясь к разговору. Его уши встали торчком. Весь облик волкодава говорил о том, как он сейчас напряжен.
— Но должна же быть какая-то зацепка! — воскликнула я.
— Я обратился за помощью к Агнешке, — продолжил ведьмак, — она сказала, что не в силах помочь. Единственное, что подтвердила Верховная ведьма, только то, что у нас осталось мало времени.
— Это заклятье циклическое? — мои брови взлетели вверх.
— Да. И потому, если я не успею найти способ помочь Генриху до окончания цикла, он навсегда останется волкодавом.
Мои плечи опустились.
— А если в это полнолуние нам поговорить с ним? Ведь мы можем его увидеть! Что, если у самого Мрака есть какая-то идея?
— Нам нельзя видеть Генриха в человеческом обличье, — ответил с тяжелым вздохом Роланд, — это одно из правил проклятья. Если кто-то увидит его лицо, то уже ничто не поможет ему вернуть прежний облик!
Я закусила губу, выслушав слова ведьмака. Страшное и жуткое проклятье наложила Малгожата на бедного княжича. Она хотела проклясть своего зятя, но совершенно случайной, удар пришелся по другому человеку. Теперь мне стало понятно, почему Роланд так спешит.
— Сколько осталось времени у Мрака? — мой голос даже не дрогнул, когда я задавала этот вопрос.
«Браво, Уля!» — сказала себе с горечью.
— Меньше чем пять месяцев, — ответил мужчина и пес залаял, подтверждая слова хозяина-друга, — и это, если мои подсчеты верны. Только я немного сомневаюсь в этом.
