Евгений Щепетнов - Военачальник
- Узнаете. Незачем вам пока знать! - резко оборвал литейщика Влад - лучше позаботьтесь, чтобы они были вовремя сделаны! Мне через полтора месяца надо их тридцать, а через два - сорок!
- Ну а как мы успеем? - слегка обиженно проговорил мужчина - видите, что происходит? Поставки срываются. Этот купец отвечает за грузовые перевозки - должны были подвезти металл, печи разогреты, уголь потрачен, придётся пригасить - чего зря жечь. Значит мы выбиваемся из графика дня на три-четыре. И так каждый раз - хорошо, что вы приехали, разберитесь в конце концов! Вы ведь с нас потом спросите, а мы причём?
- Разберусь - многозначительно протянул Влад - готовые ядра есть? Картечь?
- Есть. Вот тут, пойдёмте! - литейщик отвёл его в другой угол сарая-ангара и показал на сложенную горкой груду свинцовых ядер и на бочки, заполненные свинцовыми кругляшами - вот триста пятьдесят ядер, двадцать бочек с картечью и тут...вот тут - двести книппелей.
- Хорошо. Продолжайте в этом духе. Мне на каждую пушку нужно по сто ядер, сто книппелей и по пять бочек картечи. Исходите из этого количества.
- Столько металла уйдёт! Кошмар! - уважительно присвистнул мужчина - надеюсь, столько наберёте. Очень хочу посмотреть, как они работают. Позовёте?
- Позову - усмехнулся Влад - на днях будем опробовать, как десяток дольёте. Пошли, будем суд вершить - я слышу - там штрафника привезли.
Они вышли к гудящим и дымящим печам, где спешивались стражники, держащие под уздцы коня, на котором сидел бледный, но спокойный мужчина с высокомерным гладким лицом, пахнущий благовониями и кофе. Его руки были завёрнуты назад и связаны ремнём, а ноги перевязаны под крупом лошади - чтобы не свалился во время скачки.
Он с ненавистью посмотрел на Влада и отвернулся в сторону, демонстративно не желая общаться с этим выскочкой, с этим неизвестно откуда взявшимся тупым магиком.
Влад эмпатически чувствовал исходящую от него волну ненависти и негодования - такой силы - была бы воля купца, тут же растерзал этого мерзкого 'фельдмаршала'.
Лекарь подошёл к сидящему на коне купцу и ворвался в его мозг - промелькнули картины из жизни купца, его тайные нычки денег (довольно приличные! - два миллиона по разным норкам и ямкам!), его жёны и любовницы, семья - дети... Мелькнули какие-то люди, разговаривающие с ним и обещающие всяческие блага и преференции, когда они захватят власть - вот те раз! Вот теперь стало ясно, откуда ноги растут у ситуации - саботаж чистой воды!
Влад поднял глаза на купца и с сожалением сказал:
- Болван! Вот сейчас я прикажу засунуть тебя в печь, чтобы ты там послужил топливом, вместо угля, который сожгли впустую по твоей вине - ты думаешь, тебя спасут твои два миллиона, спрятанные по кладовкам? Я сейчас направлю людей, чтобы выпотрошили твой дом, чтобы выгнали твоих детей на улицу - это достаточная плата за предательство?
Купец молчал, с ужасом глядя на холодного и спокойного, как смерть, человека, от которого зависела жизнь и смерть его и семьи, потом судорожно сглотнул и сказал:
- Умоляю - не трогайте семью! Я всё отдам, меня убьёте - их, не трогайте, пожалуйста!
Влад мотнул головой, отрицая его слова, и приказал:
- Отвяжите. В печь его! А как сгорит - поезжайте и убейте всю его семью! Всех, до последнего человека!
Стражники, с ужасом косясь на страшного монстра-фельдмаршала, развязали ремни и стащили купца с седла.
Он был наполовину сед - за минуту поседел и превратился из сорокалетнего цветущего человека в старика, с болтающейся головой и трясущимися руками. На его штанах расплылось пятно - он обмочился. Пока его тащили к устью печи, он всё время умоляюще бормотал:
- Жену, детей не трогайте, ради всего святого, умоляю!
Стражник распахнул устье печи, а двое других, крепко взяв арестованного за руки, качнулись, намереваясь вбросить его в печь, но Влад громко сказал:
- Стойте! Ведите его ко мне!
Стражники облегчённо выдохнули, подхватили пленника под руки и поволокли к фельдмаршалу.
Влад, как казалось со стороны, стал внимательно смотреть в глаза предателю, и это продолжалось секунд двадцать, ничего не происходило - купец бессмысленно смотрел на своего судью и палача в одном лице, а тот на свою жертву.
Затем лекарь тяжело произнёс:
- Я даю тебе шанс. Последний. Ты оставишь все свои дела, и в первую очередь будешь делать то, что нужно для нашего общего дела. Если ты узнаешь и заметишь, что кто-то так же как ты раньше, занимается саботажем - доложишь или мне, или госпоже Амалии. По приезду домой ты достанешь и отвезёшь миллион монет, сдав их Казначею, объяснив, что это штраф за твои неправильные действия. Всё, свободен! Дайте ему коня и пусть скачет домой, выполнять!
Купец, молча забрался на подведённого коня и не прощаясь, с места галопом, помчался в сторону городских ворот, а Влад, найдя взглядом побледневшего литейщика, с кривой полуулыбкой сказал:
- Теперь у вас будет всё в порядке - будут повозки, будет металл.
Лекарь подошёл к своему коню и одним движением влетел в седло.
- Запомните, мне через полтора месяца нужно тридцать, а через два - сорок! И ещё - узнаю, кто саботирует - не пощажу!
Он пустил коня в галоп и поскакал к крепости, оставляя позади онемевшую от увиденного зрелища толпу мастеровых и стражников.
На душе у него было препогано - этот спектакль был нужен для того, чтобы нагнать жути на тех, кто собирается волынить, уклоняясь от работ, или саботировать по идейным соображениям. Теперь слух о происшедшем разойдётся по всему городу, его приукрасят и будут рассказывать, как этот мерзкий паук, этот жесткосердный военачальник спалил в печи десять купцов и забил насмерть все их семьи. Такие ужасы должны отрезвляюще подействовать на скрытых врагов. Купца он перековал - за те двадцать секунд, что смотрел ему в глаза - теперь тот был и душой и телом предан фельдмаршалу...
Стражники в воротах приветствовали его строгим салютом, вытянувшись так, как не вытягивались, наверное, никогда и ни перед кем. Слухи в городе разносятся быстро...
Теперь его путь лежал к своему поместью - во-первых он сегодня почти ничего не ел, а во вторых - там находилась Амалия, которой он должен был отдать приказания по поводу магиков гильдии.
Начало смеркаться, и улицы, по которым пробегали лишь редкие запоздавшие прохожие, да прогуливались патрули стражи, были пустынны.
Бунтов и погромов больше не было - после того, как стража выловила нескольких зачинщиков, и повесила их прямо на месте - вороны потом неделю расклёвывали их глазницы, и трупы вертелись на верёвках как большие, красные груши, над которыми кружились зелёные мухи.
