Ирина Котова - Королевская кровь. Книга 4
— Твои глаза как солнце, о-еее
Иди кооо мне, иди ко мне, ко мне
Деткааа, я так обнять хочу тебя
Дыши в ритм со мной, детка, детка
И сердитое:
— Матвей! Ну чего ты не поешь?
Макс открыл дверь — принцесса громко и сосредоточенно выводила второй куплет прямо в ухо спящей Светлане, Ситников смотрел на нее глазами влюбленного идиота. Почему-то выражения лиц у влюбленных и пациентов дурдомов очень похожи. Семикурсник увидел наставника, моргнул, и лицо его приобрело осмысленное выражение. Алина тоже оглянулась, тут же надулась и выключила музыку.
— Добрый день, профессор, — пробасил Ситников. Принцесса не поздоровалась, смотрела неприязненно.
— Для кого добрый, а для пациентки не очень, — хмуро ответил Макс, наблюдая, как Богуславская пробирается к парню и берет его за руку. — Вы зачем позволяете издевательства над сестрой, Ситников?
Он ожидал, что девчонка вспыхнет, скажет что-нибудь возмущенное в ответ, но она только поджала губы и прищурилась. Зато смутился его ученик.
— Мы изучали литературу по случаям комы, профессор, — пояснил он размеренно, — и Алина нашла информацию, что были случаи, когда толчком для пробуждения являлись знакомые звуки, любимые песни. Вот, попросили родителей принести записи Светкины и решили дать послушать.
— Понятно, — язвительно сказал Макс, проводя руками над бесчувственной драконьей невестой. Или женой? — О том, что любые резкие раздражители могут способствовать коллапсу мозга, вы не прочитали, — он задержал руки над животом, прислушался, прикрыв глаза. С ребенком все было нормально, а вот мышцы уже слабели — нужно будет настоять на интенсивных принудительных занятиях. Пусть массаж сделают, посгибают руки-ноги, поворочают, иначе атрофируется все и проблем не избежать.
— Мы спросили у врача, — не выдержала принцесса. — Он не был против.
— Вы думаете, он мог бы вам отказать? — насмешливо спросил Тротт, поднимая глаза. Она медленно краснела от злости. Нахмурился — что-то с пятой Рудлог было не то. Похудела, причем резко, за какие-то несколько дней. И — он присмотрелся — аура плясала какими-то клочками на уровне живота, пульсировала едва заметно.
— Вы ничего не принимали? — поинтересовался он, направляясь к раковине — помыть руки.
— А это не в-ваше дело, — возмущенно ответила Богуславская ему в спину.
— Не мое, — согласился он вежливо, — нижайше прошу меня простить. Ваше высочество.
Зашумела вода. Мимо него раздраженно простучали девчоночьи каблуки, хлопнула дверь.
— Профессор, — гулко и серьезно сказал Ситников за его спиной. — Не трогайте ее.
— Успокойтесь, Ситников, — холодно отозвался Тротт, вытирая руки. — Вы, кстати, подумали по поводу предложения Четери? На вашем месте я бы не стал отказываться от уникальной возможности учиться у мастера.
— Я пока у вас учусь, — неохотно ответил семикурсник. — Мне хватает.
— Я и десятой доли вам не дам, — Макс повернулся — студент нависал над ним горой, хмурый и злой. — Поверьте мне. И не смотрите на меня так, Ситников, идите лучше утешайте вашу принцессу. С такими нервами ей только магию и изучать. И, — добавил он, — если вы друг ей, узнайте, не принимала ли она что-то из магпрепаратов. Я ее предупредил, но мало ли что в эту голову взбредет.
На его часах пикнул таймер — до конца работы сушки осталось пять минут.
— До свидания, — сказал инляндец, открывая Зеркало. Ситников не ответил — он нехорошо и мрачно смотрел на своего наставника, задумчиво так, настороженно. Как будто решал важную задачу и не мог никак сопоставить факты. Но Тротт этого не видел — он с облегчением шагнул в полумрак своей гостиной и поспешил в лабораторию.
Через полчаса работы он выругался сквозь зубы — в голове крутилась дурацкая песенка, услышанная в палате Никольской. Надел широкие наушники и включил любимый тяжелый рок — грохочущие басы и скрежет мгновенно изгнали и навязчивый ритм, и все мысли, не касающиеся работы.
А вечером, когда голодный и уставший, он вышел из лаборатории — обнаружил на телефоне несколько пропущенных вызовов. Звонил заведующий кафедрой Математики и Магмеханики Николаев, и Тротт, посчитав статус звонившего недостаточной причиной, чтобы отложить ужин, принял душ, поел, удобно уселся в кресло и только после этого перезвонил.
— Лорд Тротт, — с неловкостью поздоровался старенький профессор, — спасибо, что перезвонили. Есть ли у вас время поговорить?
— Если бы не было, вы бы меня не услышали, — сухо ответил Макс. — Срочный вопрос?
— Да, — сокрушенно вздохнул завкафедрой. — Я хочу просить вас подменить до конца семестра преподавателя Основ стихийных закономерностей у первого курса. Она была беременна, — Макс вспомнил доцента с опухшим лицом и большим животом, постоянно рассказывающую педсоставу о своем самочувствии, — мы все рассчитывали, что она родит после экзаменов, но роды, к сожалению, начались на восьмом месяце, прямо во время пары.
— Очень непредусмотрительно с ее стороны, профессор.
— Э-э? — растерялся заведующий. — Да! — горячо воскликнул он. — Да! Она нас очень подвела. Большинство ее предметов мы раскидали по преподавателям, остались только Основы. И кроме вас некому, коллега. Я бы не стал просить, зная, как вы заняты, но у меня нет выбора.
— Боюсь, не могу вам помочь, — с досадой на неожиданную просьбу ответил Тротт. — У меня нет на это времени.
— Да, да, конечно, — грустно пробормотал старик, — я тогда сам, сам. Простите, лорд Тротт. Эхехе…
Макс сжал кулак и постучал им по колену. Николаев вел у них предметы на первом курсе и был тогда розовощеким кандидатом наук. Сейчас он уже был совершенной развалиной, большую часть времени дремал у себя в кабинете, и Алекс держал его то ли из жалости, то ли из сентиментальных чувств.
— Дамир Абсеевич, — позвал он недовольно, сам себя презирая в этот момент, — я просмотрел ежедневник. Два часа в неделю дополнительно я могу выделить. Но только до конца семестра. Дальше ищите другого преподавателя.
— Конечно! Конечно, голубчик! — радостно возопил старик. — Там предмет-то простейший, вам и восстанавливать ничего не придется. Примете экзамены и будете свободны! Выручили меня, выручили! Я сейчас же пришлю вам материалы и план занятий, ждите!
Макс вежливо послушал многократно повторяющиеся благодарности, попрощался и отключился. Нахмурился, постучал пальцами по стенке кресла. Определенно, университет засасывал его как болото, шаг за шагом. Сначала внештатный факультатив, потом занятия с семикурсниками, теперь первый курс. Люди все-таки слишком утомительны — обращаешь внимание на одного и оказываешься окруженным целой толпой тех, кто от тебя чего-то хочет.
