Алла Собур - Землеописание
Не рискнув говорить, в мыслях повторяю эту фразу на языке Ассиды.
— Ну не именно границы, — удивленно откликается Эдар, — Внутренняя стража. В связи с угрозой атаки — устроен стационарный пост. Но… за кого ты приняла меня? — тихий, растерянный шепот.
— К чему принимать за кого-то того, кто сам представлялся? — безразлично пожимаю плечами, любуясь насытившейся змейкой. Лэ! Если все так…. То мне не в чем тебя обвинять, Эдар. В конце концов, пусть мы и не враги Торгета, но уж и на законное наше поведение не слишком-то тянет. А, если добавить, обещание отпустить меня, то это и вовсе едва ли не преступление против родины! Вот только Нэри…. Стоп, а кем же тогда ты отправляешься в эту черную сотню?
— Контрабандист? Работорговец? — задумчиво прошептал он, — В таком случае, мне остается лишь удивляться, что ты вообще согласилась со мной разговаривать.
— Мне хотелось понять, — растерянно пожимаю плечами, — И, Эдар… мне не в чем винить тебя. Ты не причинил мне зла. «Каждый делает свой выбор»…. Ты ведь так тогда сказал? И… ты тогда его и делал, да? Знаешь, я скорее назвала бы тебя предателем, поступи ты иначе, — задумчиво вздохнув, с улыбкой добавляю, — Но не надейся, что я буду защищать тебя, когда Нэри тебе за эту засаду бить будет. Кстати, где он? Я могу с ним поговорить?
— Конечно, Ян, — растерянная улыбка, появившаяся на лице воина во время моего монолога, пропала, — Только… на нем надет более жесткий ошейник, чем на тебе. Гораздо более жесткий….
Вот как? Тэ! Это может стать проблемой! Мне и Риста с его ошейником хватило…. А теперь ещё и Нэри.
Глава 6. Основные сведенья о структуре общества Торгета
— Отвернись, мне нужно одеться, — решительно приказываю, выпутываясь из одеяла.
— Конечно, — Эдар послушно поворачивается к очагу, — Если хочешь, мы можем навестить Нэрита сразу после обеда.
— Я не голодна, — фыркаю, натягивая одежду. Лэ! А в ней жарко не будет? Хотя… сейчас скорее время опасаться холодов: все-таки уже почти конец суши, — И не хочу терять время. А почему мы? Или оставаться наедине с ним мне тоже нельзя?
— Ян…, - мой вопрос заставляет Эдара растерянно раскашляться, — Конечно, мне не составит труда выти из шатра, но… на нем жесткий ошейник. Теперь он уже ни с кем не будет наедине. Только со своим направляющим.
Растерянно замираю. Тэ! Неужели контроль настолько жесткий?!
Хотя… едва ли его удалось бы удержать другим способом. Да и этот не кажется особо надежным. Сдержав вздох, натягиваю тунику.
Вот только… а этого самого «направляющего» им не жаль? Проживать сразу две жизни, причем одну — за абсолютно чуждое тебе существо… врагу такого не пожелаешь!
— Вот как, — растерянно шепчу, затягивая пояс халата. И уже твердым голосом продолжаю, — А сапог у тебя не найдется? Как-то не привыкла босяком ходить.
— Подобрать здесь что-то тебе по ноге не получилось, — виновато откликнулся Эдар, — Но можешь пока попробовать вот это…. Мне уже можно смотреть? — с ноткой насмешки уточняет.
— Угу, — задумчиво вглядываюсь в странные сандалии, уместившиеся в руках воина: просто дощечка со множеством кожаных ремешков. И, отдельно, теплые носки, — Наверное, подойдет. Спасибо, — подхожу и пытаюсь взять обувь, но воин останавливает меня:
— Думаю, лучше я сам. В этих ремешках не так просто разобраться с первого раза, — мягко и совсем необидно улыбается, — Садись.
Без промедления здесь же опускаюсь на ковер. Хм, а удобно: мягко, не хуже чем на кровати…. А, пожалуй, и лучше. Все-таки, в степняцком понимании комфорта есть своя правда.
— Вот и все, — произнес Эдар, старательно перепутав все ремешки, — Если не хочешь есть, то можем идти.
— Конечно, идем, — послушно вскакиваю и направляюсь к «двери». Хм, а ничего: конечно сандалии чуть тяжеловаты, но ремешки совсем не жмут, не сковывают движения, как я опасалась.
— Постой, Ян, — на плечо опускается ладонь, — Наедине ты можешь вести себя вообще как пожелаешь…. Да и при рабах — тоже, но сейчас, в лагере…. Было бы неплохо, чтоб ты хоть чуть-чуть демонстрировала смирение…, - Эдар растерянно замолкает. Вот как? Интересно, и как он себе это представляет? А, впрочем, почему нет? Если только в разумных пределах.
— Эдар, — растерянно вздыхаю, — Если честно, я вообще не особо представляю себе, как это должно выглядеть… и на сколько это сочетается с моим представлением о допустимых поступках. Так что ничего обещать не могу.
— Думаю, пока будет достаточно, если ты будешь идти за мной со склоненной головой и не будешь ни с кем заговаривать. Прости, — виноватая улыбка.
— Хорошо, Эдар. Я попробую, — устало улыбнувшись, застываю у щели-входа, ожидая пока выйдет саэ.
Вот только обещание нарушаю почти сразу: когда ещё будет возможность увидеть военный лагерь Торгета? Солнце заливает стройные ряды шатров, идущих вдоль гор в несколько рядов. Чуть дальше устроен загон для коней и быков, и коновязь с оседланными лошадьми. На случай тревоги? Здесь же, возле животных устроились и рабы: кто-то следит за скотом, кто-то, устроившись на шкурах, что-то чинит или чистит.
Быстро оглядев стойбище, склоняю голову и иду за Эдаром. Под ногами, меж частых камней, пробиваются сухие стебли всевозможных трав. Впрочем, не высокие: тропинка уже давно нахожена. Надо полагать, с начала суши…. Хм, интересно, а из каких тогда источников Торгет узнал о приближающейся войне, если так поторопился закрыть границу? Настолько хорошо устроена разведка? Или… быть может, и вовсе негласно поддерживали начало бунта: ослабление Ассиды Торгету только на руку. Ну и третий вариант: война — лишь прикрытие для каких-то ещё неизвестных причин.
Идти пришлось недолго: уже через хои мы вошли в палатку, гораздо более бедную, чем Эдарова, но устроенную практически так же. Разве только окно было закрыто плотной тканью, а в том месте, где спала я, расположился Эр-таан.
— Нэри? — тихо зову, медленно привыкая к окружающей полутьме. Эдар молча отходит в сторону.
— Ян? — недоверчиво откликается Эр, поднимаясь, — С тобой все хорошо?
— Да, я в полном порядке, — подхожу ближе и сажусь на ковер, жесткий и потертый, — Как… ты?
— Как обычно, — тихо усмехается, — Даже, похоже, от стрелы удастся избавиться раньше, чем я ожидал.
— Правда? — удивленно вскидываю брови. С одной стороны, конечно, хорошо, а с другой: не слишком ли велика цена?
— Да. Торгету не нужны раненые воины, — узкие губы изгибаются в подобии улыбки, едва заметной в полутьме шатра.
— А от ошейника? — грустно вздыхаю, склоняя голову — Или тебе нельзя об этом думать? — против воли в голосе звучит злость.
