Роджер Желязны - Вариант единорога
Через некоторое время Сапфо прикоснулась к руке Вейсса. Он улыбнулся и заглянул в её темные глаза.
– А что это за маленькие тарелочки, стоящие перед каждой башней? спросила она.
– Не знаю. Мне так и не удалось это выяснить.
– Они похожи, – заявила она, – на подношения, которые мой народ делал богам, давным-давно, на Земле.
– Вы хотите сказать?..
– Я думаю, что мы на самом деле были богами той первой расы. По какой-то причине они поклонялись самым великим представителям человечества и оберегали здесь их вечный сон. Я знаю вон того человека, у вас за спиной – с ожерельем и боевой раскраской на теле. Это Агамемнон.
Франсуа снял с тела саван и начал убирать его в башню с питательной жидкостью.
– Раса, которая искала богов среди представителей другой расы?
– Это не глупее, чем пытаться найти их где-либо еще.
Они наблюдали за трудящимся Франсуа.
– Тот бедняжка… – проговорила Сапфо. – Он спас нас. – И в её глазах появились слезы.
– Если первая раса считала его богом, они очень рисковали, когда перенесли его тело, – заметил Франсуа.
– Может быть, – сказал Вейсс, – они надеялись таким образом избежать проклятия, которое он обещал на них наслать.
– А захватчики не верили в богов расы, которую стерли с лица земли до сих пор, – предположил Франсуа. – Мы свободны. Этот мир принадлежит нам. Больше нас не побеспокоят. Я… Проклятье!
Вейсс бросился к нему, но было слишком поздно. Он поскользнулся на желатиновой кляксе и ударился виском о единственный камень, имеющийся в долине. Он упал и остался неподвижно лежать на земле.
Они подняли его и положили внутрь другой башни.
– Не верю, что это простое совпадение, – сказал Вейсс. – Так должно было случиться.
– Его ведь можно оживить, правда?
– Думаю, да. До тех пор пока существует эта субстанция, нам не грозит ни смерть, ни ранения. А её хватит на то, чтобы привести в чувство все человечество.
– А что означают слова на камне, о который он ударился? Они написаны на твоем языке?
– Да. – ответил он и прочитал про себя:
ДОБРЫЙ ДРУГ, РАДИ ВСЕХ СВЯТЫХ,
ОСТЕРЕГАЙСЯ
ТРЕВОЖИТЬ ПРАХ, ЛЕЖАЩИЙ ЗДЕСЬ!
БУДЬ БЛАГОСЛОВЕН ТОТ, КТО ПОЩАДИТ ЭТИ КАМНИ,
И БУДЬ ПРОКЛЯТ ТОТ, КТО ТРОНЕТ МОИ КОСТИ.
– Здесь говорится, что он не хочет, чтобы его беспокоили.
– У него такое доброе лицо, – сказала она. – Кем он был?
– Никто не знает точно, – ответил Вейсс. Сапфо вынула цветок из волос и положила его к ногам только что умершего человека, заключенного в целительную капсулу.
Эрик Вейсс отвернулся, чтобы не видеть её чудных, грустных глаз, он снова стал пленником в клетке своей души.
Роджер Желязны
Все уходят
Огни померкли в зале. Жрецы и нимфы танцевали, когда начали падать бомбы. Просперо взглянул на Фердинанда.
– У тебя такой вид, сын мой, словно ты объят страхом. Будь весел, наше пиршество заканчивается. Наши актеры, словно привидения, растают в воздухе, в прозрачном воздухе…
Он поднял руку. Жрецы и нимфы разом исчезли с глухим хлопком.
– …и, подобно бесплатному материалу, из которого сотканы эти видения, растают укутанные облаками башни, величественные дворцы и торжественные храмы, – продолжал Просперо, – и сам огромный шар, да, все должно раствориться, словно мираж, не оставив даже фундамента…
Зрители исчезли. Сцена исчезла, театр исчез. Город растворился с легким шорохом, а затем стал прозрачным и сам шар Земли. Все актеры испарились, за исключением духов Ариэля, Калибана и Просперо.
– О, Просей… – вздохнул Ариэль. – Мы на этот раз замечательно материализовались…
– Просперо! – проревел Калибан.
– …и наша маленькая жизнь завершилась сном.
Калибан схватил его за ногу, Ариэль вцепился в рукав.
– Вы сделали это снова, хозяин!
– Сэр, я огорчен…
– Остановите это безумие! Все тает! Вы применили ошибочное заклинание!
– Смиритесь с моей слабостью, дети мои. Мой старый мозг утомлен…
Калибан уселся на него верхом; Ариэль, кружась, стал размахивать перед глазами Просперо своими тонкими пальцами. Теперь они плыли в огромной, наполненной звездами пустоте. Ближайшим значительным небесным телом была Луна. В различных направлениях летели спутники: связи, метеорологические и разведывательные.
– Черт побери, верните все! – завопил Ариэль.
– Но не тревожьте мою немощь…
– Это бесполезно, – проворчал Калибан. – Он ушел в себя, и на этот раз дьявольски глубоко. Как объяснить ему, что мы ослабеваем и отказываемся снова блуждать в пустоте?
– Ну нет, – возразил Ариэль. – Я только начал получать удовольствие от всего этого.
– Тьфу на тебя. Мы будем тревожить вашу немощь, Просей! Вспомните старика Станиславского и верните все обратно!
– Будьте любезны, дети мои, вернитесь в мои яйцеклетки и отдохните там…
– Он достигнет границ своего мира, там мы его и достанем. – предложил Ариэль.
– Оборот или два я сделаю, пока не успокоится мой измученный мозг.
– Куда вы намереваетесь нынче прошвырнуться, хозяин? – встревоженно спросил Калибан. – Вы отказываетесь от всего, что было?
– Э-э… И что из того, дети мои?
– Вы опять идете этим ужасным путем к финалу.
– Ох, дорогой! Вещи приятнее выглядят издалека, можешь мне поверить.
– Из очень большого далека, я сказал бы сейчас. Что вы собираетесь сотворить на бис?
– Где моя Книга?
Калибан слегка пошевелил своим плавником:
– Она исчезла.
Просперо стал массировать глазные яблоки.
– Тогда я буду работать по памяти. Где это было?
– На пустынном острове.
– Да.
Просперо сделал рукой величественный жест, и невдалеке появились едва заметные очертания пальмовых деревьев. До них донесся легкий соленый запах и шум прибоя. Очертания острова становились все более отчетливыми, и сияющий песок распростерся под ногами. Затем послышался крик чаек. Звезды растаяли, небо поголубело, и по нему поплыли облака.
– Это уже лучше.
– Но это реальный пустынный остров!
– Не спорь со стариком. Ты же знаешь, как он упрям.
– Итак, дети мои, чем мы теперь займемся?
– Развлечениями, сэр.
– Ах да. Но для начала я материализую Фердинанда и Миранду.
Он повел остатки своей труппы вверх по каменистому склону. Все вместе они вошли в большой грот, посреди которого располагалась огромная сцена, освещенная пылающими факелами. Просперо кивнул Фердинанду и Миранде и указал им рукой на сцену.
– Хозяин, здесь что-то не так.
– Тс-с-с, прикусить языки! Глядеть во все глаза! Тихо!
Ариэль на время потерял дар речи. Он не сводил глаз со сцены. Большой глобус, солнечные пятна, облачные полосы, голубые, зеленые и серые океаны, леса и горы – все это медленно вращалось над игровой площадкой. Крошечные бомбы и ракеты падали с неба, поднимая клубы дыма над главными городами Северной Америки, Европы и Азии. Шар разваливался под ударами, каждый следующий столб дыма был выше предыдущего. Сквозь пыль, огонь и дым были видны разрушенные города, расплавленные камни, обугленные люди, толпы беженцев.
