Алексей Фирсов - ДРАКОНЫ СЕВЕРА
— Мэтр Бонже ждет меня, позови своего хозяина. Покажи ему вот это!
Я положил в ладонь слуги половинку серебряного талера — условный знак.
Мэтр вышел через минуту, кутаясь в теплый халат. Судя по его всклокоченным волосам и похотливой ухмылочке, в спальне его ждала очередная пассия. Мое появление для него приятным событием не явилось, если бы ни одно обстоятельство…
Мэтр, низенький, худенький субъект лет шестидесяти, с седыми тонкими усиками под длинным носом с горбинкой, мне симпатий не внушил.
— Что угодно, брату…?
— Брату Мартину угодно поговорить с вами наедине.
— А?
— Я привез деньги.
— Отлично, отлично, любезный брат Мартин! Прошу вас!
В кабинете мэтра, отчасти похожем на лабораторию алхимика, мы сели в потертые кресла. Я вручил аптекарю кошелек.
— Здесь полфунта золота, а не сто талеров, как обычно.
— О! Вы так щедры! Я вам весьма признателен, брат Мартин!
Я произнес заклинание истинной правды и откинул капюшон с головы.
— Скажите мне истинную правду, мэтр Бонже, сколько человек в доме?
— Четверо: я, Анри — мой слуга и две девочки — Кати и Сильвия.
— Девочки — проститутки?
— Да, я купил их на ночь.
— Франсуа Перье, это имя вам знакомо?
— Да.
— Где сейчас этот человек?
Глава 10
По темнеющим в сумерках улицам я спешил на юг в квартал оружейников. Там у городской стены в старой башне и проживал под охраной конфландских наемников конфландский маг Франсуа Перье.
На улицах нет фонарей, а свет в окнах тускл и не способен осветить улицы. В переулках и подворотнях шевелились смутные тени. Ночные люди выходили на промысел. Моя ряса монаха защитить меня не сможет, если ночные подонки захотят поживиться моим имуществом. Но желание увидеть пристанище мага перевешивало мою осторожность.
Расположение кварталов города мне было известно, но в сумраке потерялись всякие ориентиры. Через некоторое время я понял, что уже не знаю куда иду.
По инерции я продолжал идти. Дорогу спросить не у кого. Горожане рано укладываются спать. Стучать в дверь и спрашивать дорогу — значит рисковать получить на голову содержимое ночного горшка.
Здесь в ущелье улиц и луну не увидишь когда взойдет.
Вернуться назад?
Я остановился и прислонился спиной к стене дома. Глаза постепенно привыкли к сумраку. Впереди и позади темная улочка с неровной мостовой. На третьем этаже дома напротив едва теплится свет. В прочих окнах темно. Шаги. Из арки в двух домах впереди вышли два человека, два черных силуэта.
Они прошли мимо, косясь в мою сторону. В руке одного из них тускло блеснула полоска стали.
Подождав пока стихнут шаги, я двинулся далее по улице, стараясь идти ближе к стене домов.
Рука под рясой на рукояти кинжала. Я решил добраться до Франсуа Перье и доберусь. Хитроумного изготовителя талисманов я должен остановить.
Зачавкала грязь под ногами. Вот это я ненавижу — пачкать свои ноги в чужом дерьме! На мне только монашеские сандалии на босу ногу, а это значит брести в вонючей жиже дальше по щиколотку, а может и глубже. Куда девалась моя решимость? Я повернул назад. Через два квартала мне повезло.
К трехэтажному дому явилась целая процессия: в сопровождении слуг с факелами в носилках приехал хозяин дома и явно в изрядном подпитии.
Я приблизился к слугам и спросил дорогу в квартал оружейников. Дорогу мне показали. Оказалось, я свернул не туда. Осенив слуг крестом, я двинулся в указанном направлении по грязноватой улочке. Грязь чавкала под подошвами, но выше не поднималась. Я прошел полсотни шагов и остановился. Мне послышались шаги идущего следом. Тихо. Я сделал шаг и замер. Шагах в двадцати за мной чавкнуло. Кто‑то шел следом, стараясь остаться незамеченным. Идти и опасаться за свою спину не по мне. Я развернулся и пошел назад, навстречу незнакомцу.
Вскоре темный силуэт оказался вполне различим. Человек стоял посреди улицы в плаще с капюшоном. Рост небольшой. Подросток или женщина. Я насторожился. Подросток или женщина с кинжалом могут оказаться опаснее двух громил с мечами. Я остановился в четырех шагах от темной фигуры и заговорил первым.
— Доброй ночи. Могу ли я помочь чем‑то?
— О, слава богу, вы монах!
Мелодичный женский голосок!
— Леди одна в такое время на улице? Я готов вас сопроводить, вот только город мне не знаком, я только сегодня приехал по делам аббатства. Мое имя Мартин, брат Мартин, если вам угодно.
— О, само небо послало вас мне, брат Мартин. Я всего несколько дней здесь живу в квартале оружейников у моей кузины. Это улица Брони, дом 6 .Я пошла к вечерней службе в церковь и затем обнаружила, что мой слуга, что должен был ждать в притворе — исчез. Я ждала, а он не пришел. Священник закрывал двери храма, и мне пришлось идти в темноте… Я заблудилась и, услышав ваши шаги, так обрадовалась! Помогите мне, и я заплачу вам.
— Тише, ни слова о деньгах, леди, у стен тоже бывают уши.
Мы дальше пошли уже рядом. Женщина вцепилась в мою руку.
Заполучив меня в провожатые, она как воды в рот набрала. Только что щебетала и вот полная тишина. Я приписал эту перемену ее страху и, как оказалось далее, совершенно ошибочно.
Моя спутница произнесла всего несколько слов по пути к дому на ул. Брони.
Она на перекрестке указала путь направо и затем когда мы вышли к кварталу оружейников.
Поперек улицы было выставлено заграждение из бревен, у которого при свете факелов несли службу пять конфландских пикинеров с сержантом и двое местных, видимо подмастерья, вооруженные арбалетами.
Моя спутница выступила вперед и что‑то быстро показала сержанту в руке. Конфландец, рослый, краснолицый дядька лет сорока, кивнул, и заграждение слегка сдвинули, открывая для нас проход.
Пикинеры скучали, и наше появление не осталось без комментарий.
- La lady est rusйe, le moine accompagnant et l'amant! /Леди хитра, монах — он и сопровождающий, и любовник!
- Jean, j'engage le pari, il а elle insйrera maintenant et comme il faut! / Жан, держу пари, он ей сейчас вставит и как следует!
- Oui vraiment non comme tu hier — as comblй la fille rurale les jambes en l'air, mais le plus pour la cabouche le fumier et la paille se rйpandaient!/Да уж не как ты вчера — завалил селянку вверх ногами, а самому на башку навоз и солома посыпались!
Солдаты захохотали.
Моя спутница никак не отреагировала на грубые шутки. Не знала конфландского языка?
Квартал оружейников освещали фонари, почти на каждом доме, обычно подвешенные на кованой опоре над дверью или аркой входа во двор.
При свете фонарей я разглядел профиль своей спутницы. Ей было под тридцать лет. Женщина в самом расцвете здоровья и красоты. Лицо ее показалось мне смутно знакомым, эти полные губы, подбородок!
