Миштофт - Везде светит солнце. Дилогия (СИ)
Второй день обе стороны, неся большие потери, не отступали, но будущая победа, по определению, всё равно могла достаться только паракам, иглы которых были куда более сильным и метким оружием. Уже пал Баркаша, отравленный ядом иглы и на его место встал новый командир, и Астло, раненный в руку, чувствовал как яд проникает в каждую клеточку тела, но продолжал биться, да и Золо истекал кровью, гордясь, что резервы успешно прорвали кольцо, давая хоть немного воздуха стае. Но силы всё равно были не равны. И когда Золо, пораженный иглой в грудь, упал замертво в траву, уже никто из веев не надеялся на победу, но Астло воскликнул:
-Не останавливаться! Бей параков!
На встречу иглам вылетела вся стая, перестав прятаться за деревьями, и, казалось, никому уже не суждено было выжить в этой битве, как вдруг иглы упали на землю, не достигнув цели, а параки, словно мыльные пузыри, полопались на глазах у измождённого противника. Удивлённые, лесные веи взглянули на небо и увидели Брадо. Его глаза не слепило сияние лиизий. Он смотрел на крохотных жителей Валевии строго, но без злости. Брадо окинул сверху взором Валевию, разглядел спрятавшихся столичных веев вместе с их королевой-матерью и недовольно фыркнул, искривив губы в презрительную гримасу.
-Всё не уймётесь!- громогласно произнёс Брадо.- К врагу, умертвившему твоего мужа, обратилась? Это ли не позор королеве? А вы промолчали?!- обратился он с укором к жителям Абары.- Прахи им помешали! Ещё раз пойдёте войной друг на друга, заберу Валевию себе!- пригрозил Брадо и исчез, направившись в Илию, ради чего и покинул Флиур, чтобы увидеть те места, которые в его воспоминаниях были, скорее всего, навязаны рамом Провидца.
Веи положили умирающего Астло на цветок. Половина стаи Золо погибла в бою, а выжившие летали вокруг последнего пристанища их двух вожаков, одному их которых суждено было командовать ими всего лишь несколько секунд до вмешательства мага, но и этого хватило, чтобы навсегда заслужить уважение веев. Единственным желанием Астло было ещё раз увидеть Инею, узнать, что она жива, что её освободили, и его желание исполнилось - вея села рядом с ним на цветок, освобождённая из подземелья.
-Всё-таки не зря мы дрались,- улыбкой встречая вею, ослабшим голосом произнёс Астло.
-Да, любимый, не зря,- даря нежный взгляд вею, произнесла Инея, роняя невольно слёзы на лицо Астло.
-Теперь ты станешь королевой, иначе и быть не может, ведь Верда предала не только лесных веев, но и городских, позвав параков.
-Береги силы, Астло. Мы отнесём тебя в Селию, там иллары вылечат тебя.
-Нет, Инея, паракам удалось убить даже иллара Овия, так что не хочу я никуда лететь. Обещай мне только, что навестишь Бурака и расскажешь обо всём,- взяв руку веи, Астло нежно поцеловал её и перестал дышать. Плачь Инеи разносился над Валевией, предвещая Верде поражение. Не успев улететь, королева-мать была брошена собственной охраной в подземелье вместе с дочкой. И в тот день, когда тела погибших веев на цветках, среди которых лежал и Астло, испарились в лучах солнца, Инея взошла на трон королевой Валевии под радостные восклицания всех веев.
Молодой королеве ещё предстояло решить судьбу Верды и малолетней прямой наследницы королевского трона, но на следующий день она отправилась в Геран, чтобы сдержать обещание, данное Астло. Её сопровождала многочисленная свита и въезд новой королевы сияющей страны в столицу Селии был ярким и многим запомнился, но это ещё будет, а пока что в Геране началась казнь охотника Саши, который уже не надеялся на спасение. Восходя на эшафот, он был освистан народом, и Гелий, наблюдая вместе с королевой за началом экзекуции, внутренне ликовал. Особой бледности на располневшем лице, которой награждался обычный горожанин после болезни или ранения, пусть даже целитель успешно вмешивался в борьбу с ней, - у Гелия не наблюдалась, да и не удивительно, ведь колдуну вылечить себя не стоило больших усилий - подданные небезосновательно были уверены в этом. Королева Полия, о которой теперь вспоминали только как о жене короля, выглядела, как обычно, блистательно прекрасно, привлекая взоры своих подданных. Казалось, на её улыбчивом лице отражалась любовь к собравшимся, чуть ли не материнская забота и волнение, но на самом деле все последние дни она думала только об одном - когда же мужу удастся завладеть силой Провидца и уничтожить Брадо, одно уже существование которого вселяло в неё невольную тревогу. Узнав от Гелия о том, что молодой маг совсем недавно являлся женщиной по имени Сильвия - избранницей брата Иина,- для королевы было большим сюрпризом, но, помня эту чужеземку, она теперь не удивлялась, почему Брадо оказался таким же странным.
Повелением короля Гелия покушавшегося на него охотника Сашу приговорили к умерщвлению через пытки, с последующим повешением, о чём провозгласил глашатай и, словно слов было не достаточно, указал рукой на пыточный стул и виселицу. Саша выглядел спокойным и смирившимся со своей участью, но его взор скользил по народу на площади, ища кого-то с такой надеждой и трепетом, что это не могли не заметить горожане. Кто-то шептался, что охотник просит так помочь ему; кто-то утверждал, что так он просит прощения; и лишь те, кто знал Сашу уже много лет - охотники и рыболовы - знали точно, кого мог искать несчастный влюблённый. К слову сказать, эти хорошие знакомые приговорённого к смерти были единственными на дворцовой площади, кто не осуждал его и даже гордился поступком охотника. Не имея возможности открыто и громко выразить свою поддержку, они делали еле заметный жест, мимолётно касаясь пальцем кончика носа, когда взгляд Саши падал на них. И хотя это участие немного подняло Сашин дух, он надеялся увидеть другое лицо в свой последний час. Но уже через несколько минут, усаженный на пыточный стул и привязанный к нему верёвками, его то и дело отвлекал палач, то загораживая собой толпу на площади, то причиняя такую нестерпимую боль, что невольно приходилось закрывать глаза, терпя, чтобы не закричать, чтобы не доставить радость собравшимся. В минуты передышки, которые ему дарил палач, растягивая казнь специально, потому что так приказал Гелий, Саша мог вновь смотреть на лица горожан, забывая про боль благодаря надежде всё-таки увидеть то единственное милое личико, которое всегда согревало его душу своим необычным светом. Истязания возобновлялись слишком быстро, но не отнимали надежду. На площади царил шум и гам, ибо толпе было скучно наблюдать молчаливо за казнью. Казалось, люди сошли с ума, наслаждаясь этим кровавым зрелищем и среди них молчаливые завсегдатаи забегаловки "Стрела" выглядели белым пятном, которое слишком выделялось, но это мало волновало их. И если бы хоть кто-то осмелился выкинуть в их адрес хоть какой-то упрёк или оскорбление за то, что они не принимают должного участия в казни, охотничьи ножи мгновенно начали бы своё дело.
