Джеймс Блэйлок - Бэламнийская трилогия
Эскаргот дрейфовал милях в двух от берега, глядя в подзорную трубу. В дельте реки дюжина рыболовных суденышек прочесывала сетями море. Несколько прогулочных парусных шлюпок стайкой шли с попутным ветром к городу. Разумеется, не стоило присоединяться к ним на подводной лодке. Как и разъяренные человечки-невелички, люди в шлюпках могли принять Эскаргота за некое воплощение зла и наброситься на субмарину, но уже не с миниатюрными кирками. Вполне возможно даже, что капитан Перри со своими людьми заходил в бэламнийские территориальные воды, совершал здесь пиратские набеги, а потом скрывался в морских глубинах. Коли так, бэламнийцы едва ли примут Эскаргота с распростертыми объятиями. Он должен извлечь урок из фиаско, которое потерпел в Городе-на-Побережье, решил он. Лучше не привлекать к себе внимания.
Рыболовные суденышки либо держались вместе в середине дельты, либо выходили в открытое море в северном направлении. Ни одно из них не плавало вдоль поросшего лесом берега. Поэтому Эскаргот направился к последним нескольким одиноким мостам и всплыл на поверхность в спокойной воде под широким каменным пролетом. Была пора отлива. В заиленном песке на широких отмелях темнели скопления устриц и обнажившиеся гребни камней. На освещенной солнцем глади воды лежала тень мостовой башни, остроконечная крыша которой частично обвалилась, а боковая башенка разрушилась и осыпалась, словно много лет назад город отражал нападение врага, штурмовавшего мост. Эскаргот смутно помнил описание такого моста у Смитерса, которого он читал еще в детстве. Но воспоминания были такими же обветшалыми и заброшенными, как и башня наверху, и лишь заставили его еще раз задаться вопросом о соотношении правды и вымысла в книгах. Вне всяких сомнений, Смитерс бывал в Бэламнии. Другого объяснения Эскаргот не находил. И если у него есть голова на плечах, он посвятит несколько недель тому, чтобы перечитать всего Смитерса от корки до корки, ибо, похоже, он обречен сталкиваться с тайнами, о которых Смитерс предупреждал в той или иной забытой главе.
Похоже, под мостом он находился в относительной безопасности. Поблизости не было видно ни души, каковое обстоятельство несколько обеспокоило Эскаргота. Почему местные рыбаки держались поодаль от южного берега, оставалось загадкой, над которой стоило поразмыслить. Эскарготу казалось, что чем скорее он узнает что-нибудь об обнаруженном им мире, тем меньше неприятностей с ним приключится. Он доплывет до берега и войдет в город, стараясь сделать вид, будто пришел не со стороны юга (ибо возбуждать подозрения явно не стоило), и, на худой конец, изыщет возможность купить или взять взаймы гребную шлюпку взамен разбитой сундуком с сокровищами капитана Перри.
Войти в город оказалось просто. В отличие от Города-на-Побережье, в Городе-на-Заливе не было ворот, охранявшихся стражниками. Вероятно, он был слишком велик, чтобы обнести его стеной. Вдоль берега тянулась дамба, сложенная из неотесанных камней, но она служила защитой только от приливных вод. От дамбы и редких рыбачьих хижин, стоящих на сваях в зарослях тростника, у самой воды, город отделяли широкие луга и песчаные наносы, изрезанные каналами и живыми изгородями из ивняка. На берегу лежали серые лодки, гниющие и обвитые проросшими сквозь днища стеблями трубчатых цветов; там и сям на покосившихся крыльцах сидели рыбаки, чинившие свои сети, но никто не обнаружил ни малейшего удивления, когда Эскаргот неспешно прошагал мимо, попыхивая трубкой.
За разбросанными рыбачьими хижинами находилось скопление дощатых лачуг и палаток, сооруженных из старых залатанных парусов. Под чугунными котелками горели костры, и два десятка оборванных ребятишек с криками носились между хибарами, гоняя деревянный шар кривыми палками. Было совсем не холодно. На самом деле легкий ветер, дувший Эскарготу в спину, веял теплом и приносил с собой запах тины и крепкий умиротворяющий запах теплого вечернего океана.
Дальше начинался вполне приличный город, переплетение улиц и переулков, сбегавших вниз к реке и заливу. Дома здесь были двух-трехэтажные, многие с коваными железными балкончиками, выходившими на улицы, густо заросшие бугенвилеями и трубчатыми цветами, которые росли, казалось, на каждом свободном клочке земли. Улицы были вымощены, но вымощены лет сто назад, и булыжники потрескались и раскрошились. Щебень, сметенный или смытый с мостовой, забивал сточные канавы, и из заиленных куч каменной крошки местами пробивались вьющиеся стебли: казалось, будто в один прекрасный день весь город – улицы, дома и все вокруг – зарастет цветущими ползучими растениями. Эта мысль понравилась Эскарготу.
Он вошел в первое попавшееся здание, похожее на место общественного пользования; оно располагалось рядом с уже закрытой на ночь лавкой, где, судя по вывеске, продавались лекарственные травы, приворотные зелья, микстуры и хирургические инструменты. В витрине были выставлены пыльные бутыли со свернутыми в кольца змеями, а перед ними лежала груда сушеных тритонов, похоже нанизанных на одну нить. Экспозицию довершали рыбьи скелеты, красиво размещенные среди сухих стеблей и листьев бурых водорослей, и усохшее, сморщенное тельце человечка-невелички, на котором еще сохранились крохотные лохмотья рубашки и штанов. Оно находилось в закупоренной стеклянной бутылке, высокая цена которой заставляла предположить, что в Бэламнии человечки-невелички являлись такой же редкостью, как в долине реки Ориэль, и использовались для равно гнусных целей.
При виде выставленных в витрине товаров Эскаргот решил, что вполне сможет зарабатывать на хлеб, торгуя разной морской живностью, за исключением человечков-невеличек. Пока он торчал под мостом в ожидании заката, он нашел водолазный скафандр капитана Перри – просторный резиновый комбинезон без единого шва и огромный, сделанный из застекленной морской раковины шлем, навинчивавшийся на медное кольцо на вороте комбинезона. Сзади к резиновому скафандру крепилась цилиндрообразная штуковина, которая вырабатывала воздух при нажатии рычага.
Устройство данного аппарата осталось для Эскаргота загадкой, но не большей загадкой, чем таинственная сила, приводившая в движение саму субмарину. Он решил всецело довериться находившимся на борту судна механизмам, когда высадил капитана Перри на необитаемый остров, и мог с равным доверием отнестись к водолазным скафандрам. Досконально исследовать чудесные творения эльфов не имело смысла. Если верить Смитерсу, они часто возникали из горстки кристаллического эльфийского серебра, из щепотки изумрудной пыли и непонятного заклинания, невнятно произнесенного одним из множества эльфов, которые сновали взад-вперед с безумными глазами, забыв о ленче, о своих шляпах и о том, что именно они созидают сегодня утром. В большинстве своем эльфы были легкомысленными созданиями, находившими столько же удовольствия в разного рода проказах, сколько и в делах серьезных, а если верить Смитерсу, изобретенные ими механизмы, часто функционировавшие успешно, равно часто терпели эффектные, умопомрачительные аварии. По счастью, капитан Перри и его люди уже не раз пользовались водолазными скафандрами и дожили до дня, когда расстались с накопленными сокровищами или, по крайней мере, увидели, как те тонут в море.
