Кирилл Шатилов - Торлон
Кстати о словах. Интересно проследить происхождение некоторых имен и названий в тексте книги. К примеру, Локлан и Ракли — ирландские имена с историческими и легендарными коннотациями. Бехема (река у автора) и Кадмон принадлежат к каббалистической традиции; Шеваджа — местность в Междуречье, а слово «вабон» имеет целый ряд значений, в том числе королевство в фэнтезийной саге Р. Фейста. Остальное интересующиеся могут поискать сами, но стоит отметить, что при всем разнообразии многие имена и названия присутствуют в онлайн-играх или в никах пользователей соответствующих ресурсов.
Теперь собственно о мире, созданном автором, и о персонажах этого мира. Он колоритен и хорошо прописан, но поначалу кажется слишком упрощенным в контексте возможностей дальнейшего развития. Есть цивилизованные вабоны, защищающие ядро своих владений от лесных варваров шеважа, совершающих набеги на цепочку пограничных фортов. У шеважа клановая система, у вабонов сословная с дополнительными кастовыми различиями. Кроме леса и считающегося непроходимым Мертвого болота, сцена ограничена широкой рекой Бехемой, которая тоже считается непреодолимым препятствием, поскольку современные обитатели края не знают парусных судов и даже не знакомы с плотами. Сохранились легенды о жителях неведомых земель, приходивших издалека, чтобы остаться навсегда. Таким образом, возникает некое подобие резервации с четко расписанными ролями, где противоборствующие стороны в принципе не могут ни о чем договориться. Эта ситуация выглядит искусственной и может только деградировать со временем, что и происходит на самом деле. Возникает вопрос, о чем же тогда писать и, главное, зачем писать. Ответ приходит с осознанием того, что ситуация действительно была создана искусственным образом, и так было далеко не всегда. Это очередное и вполне актуальное доказательство недолговечности человеческой памяти и постепенной, но неустанной работы по фальсификации истории. Но все становится ясно лишь со временем, а в первой части трилогии разворачивается живописная картина жизни на пограничной заставе, стычек с варварами (описываемых с обеих сторон), бегства выживших и возвращения в столицу с горестным известием. При этом автор не выделяет главного героя или даже героев, а «переключение» между сюжетными линиями осуществляется с помощью любопытного приема, о котором будет сказано ниже. Помимо оригинальной терминологии и боевых сцен, здесь внимание останавливается на двух моментах, имеющих важное значение для дальнейшего развития темы. Во-первых, это встреча с загадочным Токи Сину (впоследствии Дэс’кари Сину), который не вписывается в систему отношений между вабонами и шеважа и самим своим присутствием намекает на существование внешних сил. Во-вторых, это расставание изгнанников в форте Тулли, когда оказывается, что среди вабонов тоже существуют серьезные раздоры и внутренние течения. Сам того не подозревая, своей находкой Уил из старой доброй Англии резко ускорил ход событий.
Во второй части, несмотря на обилие бытовых сцен, становятся понятны многие причины еще скрытой борьбы за власть в высших кругах Меген’тора или, вернее, зреющего заговора с целью изменения государственного устройства. Повествование становится более сложным и многоплановым, но один промежуточный момент заслуживает отдельного упоминания. Общество с развитым гончарным и керамическим производством должно владеть навыками кирпичного строительства, о чем свидетельствуют многочисленные примеры начиная с древнего Шумера. Единственный альтернативный вариант — людям просто отшибло память, на что указывает «открытие» Хейзита, но при нехватке ресурсов природного камня в это все же трудно поверить. Впрочем, это мелкая придирка, хотя никто не отказался бы набить свои сундуки силфурами на месте юного мастера.
События, описанные в третьей книге, подводят к классической кульминации. Недавние враги становятся союзниками, смелость получает свою награду, а предательство — свое воздаяние. Заключительные эпизоды третьей книги готовят читателя к чему-то новому и неизведанному, что ждет героев за поворотом пути. Несомненно, автор собирается расширить границы своего мира, а возможно, и построить новые мосты между мирами. Эту задачу можно назвать монументальной; книгу Кирилла Шатилова откладываешь в сторону со странным впечатлением, что прочитал не трилогию, а лишь пролог к действительно большому произведению, в котором развернутся события, далеко превосходящие по масштабу все, о чем было сказано ранее.
И наконец, о редко используемом в современной популярной литературе приеме, который можно назвать «перехватом сюжетной линии». Допустим, автор развивает эпизод с хорошо знакомыми персонажами, беседующими в таверне. Туда заходит незнакомец, на которого они даже не обращают внимания; через некоторое время он уходит с мыслью о двух странных типах, и далее большой эпизод развивается уже от его лица с новыми персонажами. Таких цепочек может быть несколько, и лишь впоследствии все герои так или иначе знакомятся друг с другом и выясняется, что каждый играет более или менее важную роль в общем плане. Иногда «перехват» происходит экзотическим способом — например, через ворону (переход от жизни вабонов к жизни шеважа) или через крысу (от Хейзита к Локлану и Олаку). В обоих случаях бедные животные погибают, иначе им пришлось бы стать не посредниками, а новыми героями. Такой «сад расходящихся тропок» позволяет эффективно и без лишних рассуждений увеличивать количество действующих лиц. В западной литературе легких жанров этот прием почти не используется (там предпочитают мозаичное построение с короткими чередующимися эпизодами, что и заимствуется большинством наших авторов), зато он распространен в киноиндустрии. Самым блестящим литературным примером этого рода являются «Речные заводи» Ши Най-Аня, где насчитывается в общей сложности сто восемь героев, чьи пути случайно перекрещиваются, а затем объединяются для общей борьбы.
Подводя итог, можно сказать, что Торлон является целостным и полным в себе миром — по выражению К. Кастанеды, «одним из тех миров, которые человек может собрать в своей полосе восприятия». Тем, кто устал от бесчисленных эльфов, гномов и орков в разных сочетаниях, будет приятно найти место, с одной стороны похожее на наш собственный мир, а с другой — неуловимо отличающееся от него. Это хорошее доказательство неоспоримого факта: существующая реальность невообразимо сложнее и чудеснее, чем мы можем себе представить, и не идет ни в какое сравнение с вымышленной реальностью. Но тут дело в тонкой грани между вымыслом и действительностью. Одно дело — умственные построения, даже сколь угодно фантастические, и совсем другое — настоящие переживания, которые могут показаться другим людям фантазиями или галлюцинациями, потому что не вписываются в общепринятую картину мира, который на самом деле совсем не такой, как они думают. «Вымышленный» мир может оказаться реальным, если мы пересекаем внутренние границы, удерживающие нас в рамках коллективного сознания.
