Борис Сапожников - Исповедь безумного рисколома
— Зачем это мне? — наиграно пожал я плечами. — Мне и так неплохо, самому по себе.
— Одному в Брессионе не выжить, — возразил Лосстарот, — этот город рано или поздно прикончит тебя.
— Ещё не прикончил, — резко оборвал я его.
— У тебя нет оружия, даже модинагарский кинжал ты потерял. Он ближе ко мне, согласись. Нет брони, нет каких-либо инструментов для выживания, даже еды и той нет. Твои слова просто спешны. Тебе не прожить и пары дней.
— Не твоя забота! — Я начинал злиться на баалова пророка.
А он вдруг раскинул руки, взлетел и, совершив невероятный кульбит, приземлился в нескольких шагах от меня. Каким-то образом в руке у него оказался Рукба. Он повертел обсидиановый кинжал стальными пальцами и ни с того ни с сего резко шагнул ко мне. Я отступил, приняв защитную стойку адрандской борьбы саваж. Лосстарот лишь рассмеялся и бросил за спину:
— Хардин! Рисколом иберийского не понимает. Предъяви ему наш козырь!
Дверь, располагавшаяся за алтарём распахнулась, и в зал вошёл (даже, скорее ввалился) Хардин, держа перед собой Лучию. Страндарец заломил ей руки за спину и приставил к горлу длинный кинжал.
— Не дёргайся, рисколом, — голос Лосстарота резко посерьёзнел, ирония покинула его, — или она умрёт.
Я был не в силах пожертвовать жизнью той, кого я когда-то почти любил, пускай она и спала со мной по приказу. Поэтому я замер, опустив руки, а Лосстарот подходил ко мне, улыбаясь вновь веселее прежнего.
— Не делай этого, Эш! — крикнула мне Лучия, отчаянно пытаясь вырваться из железной хватки Хардина.
Но было поздно.
Стальная рука Лосстарота легла мне на плечо…
Под этим деревом мы с Ледой устраивали пикники с незапамятных времён. Могучий дуб дарил тень в жаркие дни, а ветви его образовывали нечто вроде тента, где всегда можно было уединиться. Когда подрос Даниэль мы стали брать его с собой. Благо со времён взятия Магбура особых осложнений во внешней и внутренней политике у Иберии не было, уж очень сильно повлияло оно на наших соседей. В Национальном собрании даже начали ходить разговоры об упразднении ИРМ и сокращении ассигнований на армию.
Тот день ничем не отличался от остальных, ничего не предвещало того, что произошло несколькими минутами позже. А ведь предупреждали же друзья и коллеги, не ходи, в тех краях свирепствует банда Серого Вита, с которой никак не могла совладать провинциальная жандармерия.
И ЭТО В ПАРЕ ЛИГ ОТ АЛЬДЕККИ!
Я им просто не поверил, — кто осмелится напасть на агента ИРМ? — однако меч с собой всё же взял. Много же от него было толку…
Первой их заметил именно Даниэль. Мы с Ледой были слишком увлечены друг другом и нашим милым флиртом. Мы сидели и болтали о пустяках, делая друг другу весёлые намёки, так чтобы их не понял Даниэль. Также мы сидели несколько лет назад во время гуляний, где мы познакомились.
— Пошли купаться, — сказал Даниэль, успевший основательно заскучать. — А, пап, ну пошли.
— Вода не холодная? — с тревогой в голосе просил Леда, наш сын рос болезненным мальчиком, как я когда-то, что давало определённые надежды и нам и ему.
— Оставь, милая, — усмехнулся я. — Май месяц на дворе, вода что твоё парное молоко. Вперёд, Дан, беги. Я догоню. — И я многозначительно подмигнул жене. При любви Дана к купанию, мы надолго останемся наедине.
Но времяпрепровождение оказалось отнюдь не приятным.
Двое появились прямо перед бегущим к недальней реке Даниэлем. В том, кто это сомнений не возникало. Повинуясь порыву, я бросился следом, но Дан успел убежать слишком далеко, а бандиты были слишком близко к нему. Он попытался развернуться и убежать, тщетно — один разбойник уже вскинул руку с мечом и жестоко ударил его. Удар, поставленный на взрослого мужчину, пятилетнего мальчишку почти надвое разрубил. Дан рухнул ему под ноги тряпичной куклой, а я был так далеко…
Второй бандит вскинул свой небольшой арбалет и нажал на скобу. В тот день рефлексы подвели меня, не в том смысле, что я не умел увернуться от болта. Нет, я ушёл от него играючи, но продолжая полёт болт вонзился в горло Леде, на лёгкое белое платье ручьём хлынула алая кровь.
Я рухнул на колени, выронив меч. Бандиты же со смехом, отпуская непристойные шуточки, направились ко мне. Один неторопливо очищал клинок от крови моего сына, второй перезаряжал арбалет. Они уже подошли ко мне вплотную, они всё ещё смеялись. И в душе моей проснулся гнев.
Я вскинулся на ноги, молниеносным ударом ломая шею тому, что убил моего сына. Арбалетчик отбросил своё оружие, потянулся к длинному ножу, висевшему на поясе. Не успел, я прикончил его раньше. Как и первого, голыми руками.
И я остался один, с двумя трупами у ног…
Престон — столица Страндара. Город красивый, пускай и немного мрачноватый или, как говорят сами страндарцы, готический. Он, тем не менее, весьма понравился Мартину де Муньосу, сыну герцога Бардорбы, особенно та его часть, где можно было за сходную цену приобрести любые развлечения, какие только пожелает даже самая извращённая душа. Именно там он и познакомился с молодым повесой по имени Джон Хардин. Джон стал его проводником в этих кварталах и наставником в весёлой науке развлечений.
Однако при этом Мартин не забывал, что приехал сюда в составе Иберийской когорты для участия в турнире по случаю победы над Билефельце в Войне за море. Также в турнире принимал участие отряд из Салентины, возглавляемый легендарным Джованни Марко, признанным мастером двуручного меча (одним из последних, потому что это оружие уже практически вышло из употребления). С ним-то и хотел потягаться силами Мартин, чей отец некогда победил в поединке Дагласа мак Фаррела с мятежного севера Страндара, лучшего в обращении с клеймором. Сын же желал не уронить честь рода де Муньос и поддержать славу отца.
Однако драться с Марко ему не пришлось, весь Престон гудел на второй день турнира, после того, как карайский княжич Бронибор побил его пешем поединке. Мартин с Джоном во все глаза глядели на могучего карайца, игравшего здоровенным мечом, точно тростинкой.
— Откуда он взялся? — спросил де Муньос. — Вчера на представлении я его не видел.
— Карайцы опоздали к представлению, — ответил Хардин, — говорят в их царстве отвратительные дороги.
— Варварская страна, — усмехнулся Мартин, — но этот… — княжич, да? — хорош. Что за странное слово, княжич. — Он произнёс его, растягивая слоги. — Что оно значит, Хардин?
— Княжич — это сын князя. А князь, кто-то вроде нашего герцога, если я ничего не путаю, — объяснил страндарец. — Так ты станешь драться с ним?
