Марко Леонетти - Клыки Асуры
— Значит, вы решили стать правителем мира, ярл Авар?
— Как раз над этим я и думал, — серьезно сказал Нидхеггсон. — Да, я помогу Хёггсену вернуться к жизни. Да, я соберу для него великую армию. Да, я подготовлю все необходимые орудия для того, чтобы Богопротивник смог потеснить Митру, Иштар и Крома — всех, кто, поспешно усевшись на трон, захватил власть в мире и не хочет делить ее со смертными. Но достоин ли я быть королем…?
— Я думаю, вы достойны носить корону, мой повелитель, — сказал Ганглери чародею.
— Почему ты так думаешь, мой друг?
— Вы умны, справедливы, расчетливы и сильны. Как раз такими качествами и должен обладать король, чтобы удерживать свой трон.
— Трон любого из земных королевств, но не всего мира, Ган! Мои силы кажутся мне слишком скудными. Я не вправе принять эту великую должность. Мне нужно быть многим, многим сильнее!
— Сильнее, чем вы есть, мастер, быть нельзя.
— О, ты ошибаешься, мой друг. Я могу стать сильнее, в тысячу раз могущественнее, стоит только найти одну вещь…
— Одну вещь? — заинтересовался наемник.
— С ее помощью мои силы возрастут настолько, что без колебаний смогу принять корону всего мира.
— Ради вас, повелитель, я готов следовать хоть на край света — только скажите.
— Вообще-то, я хотел посоветоваться с тобой, что ты думаешь насчет нового задания, но поскольку ты сам предлагаешь свою помощь… Скажи, Ган, почему ты это делаешь?
— Я не знаю ответа на этот вопрос, ярл Авар. Сначала я шел сюда, чтобы спросить совета по поводу происходящих вокруг изменений и, признаться, даже засомневался в правильности ваших действий. Но теперь я снова вижу свою цель, а она заключается в том, чтобы до конца идти за своим предводителем. Я вправе просить наказания за свои сомнения.
— О наказании не может быть и речи, мой друг. Твоя откровенность оправдывает любой из проступков. Впрочем, сомнение я к таковым не отношу. Сомневаться — значит выбирать собственный путь, а не идти вслепую за кем-то, кто сильнее тебя. А раз уж ты следуешь за мной пособственной воле, я имею право доверять тебе и прислушиваться к твоим советам, Ган.
— Это честь для меня, светлейший.
— В равной степени и для меня. Поверь, за все твои старания и за твою преданность в будущем тебя ждет достойная награда.
— Я знаю, мой повелитель. Итак, что вы желаете получить, чтобы увеличить свою мощь и стать достойным приемником Богопротивника?
— Слезы Крома. Киммерийский бог ронял на горячую от крови землю соленую влагу, оплакивая Тюра и его отца. Хёггсен подсказал мне, что в слезах подземного владыки, покинувшего мир смертных после Рагнарёка, заключена сила богов.
Если ты бы сумел достать хотя бы пару прозрачных кристаллов, в которые обратились Слезы Крома, я бы непременно нашел способ извлечь из них силу темного покровителя Киммерии.
— Я достану этот предмет, мой ярл, можете не сомневаться. По сравнению с Клыками Асуры, это задание будет не опаснее детской забавы.
— Что ж, я верю в тебя, мой друг. Иди и возвращайся с успехом.
Ганглери ушел, оставив молодого мага наедине с собой.
Нидхеггсон простоял в одной позе несколько мгновений, потом внезапно вздрогнул. Его внимание привлек не звук удаляющихся шагов наемника, но едва заметное колебание воздуха. Словно поодаль от чародея в комнате висел призрачный силуэт, искаженная размытыми очертаниями фигура, которая до этого момента впитывала каждое слово, произнесенное в верхних покоях.
— Подслушиваешь? — обратился Нидхеггсон к размытому и прозрачному точно медуза силуэту. — Неужели ты услышал что-то интересное, чужак?
Авар искренне усмехнулся. Силуэт дернулся, словно раздумывая, проплыл в другой угол зала, затем медленно растаял в воздухе.
IIСтарик Тьяцци брел по лагерю неуверенной походкой, время от времени неловко покачиваясь и рассыпая себе под ноги грозди, самых замысловатых проклятий. Его можно было принять за очень усталого путника или же человека, скованного тяжким недугом. Однако резкий запах спиртного и мутный взгляд из-под седых косматых бровей, устремленный вдаль, дополняли картину специфическими штрихами. Что-то невнятно бормоча и причмокивая, Динхвалт с трудом добрался до костра, возле которого сидели Конан, Миррейа и Тарланд. Четверо странников во время путешествия до Аломара держались вместе — не ровен час Хьюки или Бор вновь дадут волю своим людям поразвлечься. Впрочем, головорезы не досаждали четверке после той ночи, хотя и Конан и его попутчики знали, что это всего лишь вопрос времени.
— Я путешествовал вместе с духами над снежными равнинами Нордхейма, — костлявая рука вцепилась в плечо Конана, прорицатель покачнулся и, если бы не варвар, непременно завалился лицом в костер. — Их длани влекли меня далеко-далеко во мрак, в самую гущу туманов, мой мальчик… Я пытался высвободиться, но покойники не выпускали меня, пока не принесли в темную обитель, и там они меня оставили. Клянусь своей бородой, там было настолько жутко, что я едва не потерял рассудок. А каких усилий мне стоило вернуться в собственное тело… Но, алмазы Эрлика! Было и вознаграждение. Я видел весь Полуночный край, как на ладони!
— Тоже мне магия, — скривился Тарланд. — Мне кажется, уважаемый, что это вино нашептало вам сладкие сны. Чародейство здесь ни при чем.
— Клевета! — с яростью воскликнул старик, тряся бородой, при этом глаза его грозно сверкнули, когда он посмотрел на аквилонского мага. — Я видел Гаррад, а мой мятежный дух был заточен в башне Авара Нидхеггсона, в верхнем покое. Духи мертвых — все это их нечистые проделки! Они затащили мою душу в это жуткое место и никак не хотели меня выпускать.
— Тогда ты, наверняка, успел подслушать, о чем говорил нордхеймский колдун?
— Конечно. Он был на расстоянии вытянутой руки от меня, и я слышал его также ясно, как слышу сейчас тебя.
— И какие же у него планы? — немного подумав, спросил Гарланд.
— Он хочет выпить слезы Крома, — шепотом сообщил Динхвалт.
После этого аквилонский чародей задумчиво уставился в костер, оборвав разговор. Вероятно, юноша решил, что старый предсказатель и вправду безумен, точно дикая собака. Однако Миррейа оказалась более сообразительной, нежели ее брат. Она-то догадалась, что «выпить слезы Крома» означало заполучить власть над Слезами Крома, магическим кристаллом, который, согласно легенде, был порожден горем киммерийского бога.
— Очень интересно, — вздохнула юная волшебница.
Это небольшое проявление эмоций выдало далеко не все ее мысли. Несмотря на свою наивность, аристократка из Аквилонии всегда преуспевала в решении задач своего ордена.
