Петр Верещагин - Путь златой секиры
По крайней мере, не скрывал перед ними.
– Ах-ха, готово, – наконец объявил он, – задачку вы вновь подкинули мне первостатейную. Хорошо, что подобные навыки не забываются, ах-ха; тот, кто при жизни был мастером, останется им и после смерти.
– А ты был? – спросил Стейн.
– В некотором роде. Лучшим – нет, пожалуй, ах-ха, однако и далеко не худшим из своего племени. А мы были знакомы с Искусством лучше людей… ах-ха, много лучше…
– В другой раз расскажешь, – прервала Соня. – Где талисман?
– На острове посреди огненной реки, за старой каменной стеной. Ах-ха, если ты из меж-странников, ты должна помнить те места… – Меж-странниками Ахх явно называл для краткости тех, кто не привязан жизнью к одному месту и времени, скитающихся среди различных эпох и миров…
– Помнить их я не могу – мои странствия проходили вне моего выбора, считай, я без сознания была. Однако огненную реку вроде как припоминаю. Кажется, на ее берегах не действует магия?
– И это тоже, ах-ха… Там все обретает свой истинный вид и возраст, так что я туда и близко не подойду. Ах-ха, да и тебе, Соня, очень не советую…
Воительница пожала плечами.
– От старости я вряд ли умру, даже если сейчас стану такой, какой должна быть. Женщины моего народа редко умирали своей смертью ранее ста лет, а мне нет и шестидесяти пяти.
– И много там навоюет старуха? – резко, но справедливо заметил северянин. – Колдун прав, тебе лучше не соваться…
Соня сверкнула глазами.
– Стейн, не тебе меня останавливать! Надо будет – я не только подойду к реке, но и войду в нее! И даже вдохну огня!..
Ахх издал сдавленный хрип.
– Будь ОЧЕНЬ осторожна с обещаниями, ах-ха! Они способны сбываться, в особенности – ЗДЕСЬ. Серые Пределы – это тебе не просто кладбище…
– Знаю. И я готова испытать судьбу в очередной раз. Идем.
К стене из старых, покрытых вековой паутиной камней вело множество тропинок, и в мягкой серой пыли отпечатались многие десятки следов. Против обыкновения – идущих в обе стороны.
– Ах-ха, сюда иногда заглядывают маги-смертные из тех, что посильнее, – сообщил Ахх в ответ на невысказанный вопрос, – и иные из них возвращаются с обретенными знаниями; ах-ха, на время, понятное дело. Жаждущие долгой жизни, познав мудрость Врат Смерти, ах-ха, получают очень неприятный сюрприз…
– Нам это не грозит, – бросил Стейн. – Так где тут можно перелезть?
– Да где угодно, ах-ха… но лучше бы поближе к огненной реке. Отсюда я, быть может, смогу помочь вам…
Соня вскарабкалась на плечи северянина, подтянулась и заглянула через стену.
– Еще немного вперед, шагов на тысячу, – сказала она, – я уже различаю пламя.
Нужное расстояние было отмерено в молчании. Воины использовали, возможно, последние мгновения своей жизни – или жизни-после-смерти – для того, чтобы мысленно приготовиться к битве, также, вероятно, последней. Ну а о чем думал колдун, знал лишь он сам…
– Здесь, – остановился Стейн.
– Думаешь?
– Смотри. – Он осторожно вытер рукавом пыль и паутину с плоской глыбы в основании стены. Камень оказался подобен тем, что родичи Стейна звали «руническими»: изгибами прихотливой змеи на сером боку извивалась полоса острых северных рун.
Ахх заинтересованно склонился, затем с досадой щелкнул языком.
– Можете прочесть, ах-ха? Я этого языка не знаю…
– Можно попробовать, – с сомнением молвил северянин: он немного знал руны, но как следует читать так и не выучился.
Проведя пальцем по вырубленным письменам, Стейн внезапно понял, что там написано. И мгновенно, хотя никогда не был поэтом-скальдом, перевел эти слова на язык Альмейна – в четких стихах:
Смерть – не конец,
Смерть – для овец,
Для стада послушных баранов.
Смерть – это дверь:
Просто поверь —
И ты воскреснешь за Гранью.
Тьма – не венец,
Тьму – лишь мертвец
Считает Чертою, пределом.
Тьма – это путь,
Где свою суть
Ты испытаешь на деле.
В смерти и тьме —
Как на войне;
Не с кем-то – с самим собою.
Выбрал – иди,
Знаешь – веди,
А можешь – пробьешься в герои.
Тот не пойдет
В смертный поход,
Кто лучшим себя считает.
В зеркале тьмы —
Мертвые сны:
Такие, каких не бывает…
– Ах-ха, хотел бы я найти это самое Зеркало Тьмы… – задумчиво проговорил колдун.
– В другой раз, – хмыкнула Соня. – Если только эта хреновина не там же, где наш талисман – тогда ее тебе уже точно не видать…
Песок был, как и все вокруг, серым и холодным. Словно пепел от давно погасшего костра… а быть может, это и был пепел.
Сапоги северянина оставили на нем свои четкие отпечатки. Через некоторое время следы налились черным багрянцем.
– Ах-ха, тебе разрешено идти дальше, – прозвучал со стены голос Ахха.
Не нуждаясь в разрешениях, Стейн фыркнул и ступил на призрачную пленку моста, что завис над огненной бездной. Пламя не согревало, но все же внутри у него стало теплее и свободнее. Причину северянин определил, когда бросил взгляд на свою бороду: седина практически исчезла – он вновь выглядел на свои четыре дюжины лет, потрепанный многими походами воитель, которому еще далеко до старческой дряхлости…
А к границе серого берега медленно подходила Соня. Красно-рыжие пряди густых волос внезапно, словно по мановению кисти художника, окрасили пятна седины, по лицу и рукам пробежали морщины. Воительница взмахнула секирой, отдав салют неведомо кому.
Ее следы позади окрасились червонным золотом.
– Тебе разрешено отступить, вернув все утраты, – сообщил колдун, восседавший на краю стены. – Ах-ха, в этом нет трусости.
– Я не отступаю просто так, – мрачно заметила Соня; голос ее изменился, но был вполне узнаваем.
И она шагнула вперед, к мосту.
Но призрачный настил растаял перед ней. Стейн обернулся, что-то выкрикнул, однако помочь соратнице не мог ничем.
– Возвращайся, ах-ха!
– Нет!
Воительница сделала еще шаг. И еще.
Оранжево-красные языки жадно слизали кожаную броню, словно тонкий лен, волосы скрутились от огня – но этот же огонь возвратил им прежний цвет; исчезли и старческие морщины, обнаженное тело вновь была гладким и чистым. Соня шла по поверхности огненной реки, – танцуя между багряных протуберанцев, рожденных неведомой пучиной, – рассекая секирой алые вихри, что вставали на ее пути, – и постепенно приближаясь к островку, на котором…
На котором, в зеленоватом мерцании, что исходил от колючей сферы талисмана Йинь, стояла грозная фигура Эддара, уже готового к бою. Бронзовый топор, занесенный над могучим плечом исполина, хищно скалился в отблесках пламени.
На островок они ступили одновременно. С неожиданным проворством ринувшись влево, Эддар нанес удар Стейну – северянин парировал, и от сотрясения чуть не выронил свое оружие, впервые за последние тридцать пять лет. Воительница попыталась было напасть сзади, однако бывший Хозяин Цитадели двигался быстрее, и не только отразил ее удар, но и атаковал сам. Уклоняясь, Соня зигзагами приближалась к зеленому сиянию талисмана. Что-то прорычав, Эддар выбросил свободную левую руку ладонью вперед – и в грудь воительницы полетел сгусток алого огня. Не думая, она отмахнулась секирой, и золотое лезвие, поглотив мощь смертоносного заклятья, рассыпалось в ржавую пыль. Сама Соня от удара упала на колени.
