Робин Бейли - Стужа
Тюремщик безвольно встал со стула, снял ключи с крючка на стене и, спотыкаясь, двинулся к двери камеры, не в силах сопротивляться власти кинжала.
Ключ лязгнул в замке.
«Если кинжал не напьется крови врага, он насытится твоей».
Стужа поставила на карту свою жизнь. Она собиралась с духом, готовясь к схватке и молясь всем своим богам.
Дверь камеры медленно отворилась. Черный силуэт Орголио появился в дверном проеме на фоне тускло освещенного коридора. В его руке был кинжал, он блестел, как лед из самых глубин ада, и стенал, как все души грешников, заключенные там.
Стужа предусмотрительно вышла на середину камеры, выбирая место для схватки. Тюремщик был огромным. Один раз она уже проиграла и все-таки надеялась, что ей удастся его одолеть. Она сделала вдох и задержала дыхание, наблюдая за постоянной сменой эмоций, которые поочередно отражались на лице ее противника: замешательство, ужас, бешенство.
К крику кинжала прибавилось низкое рычание, и великан бросился на нее. Она тенью метнулась в сторону и ударила его по руке, в которой он сжимал Жало Демона. Волшебный клинок отлетел в сторону.
Стужа даже не рассчитывала, что так легко сможет обезоружить его. Она нагнулась, чтобы поднять кинжал, но Орголио всей своей тушей врезался в нее, и она полетела на пол, но тут же вскочила на ноги и приготовилась к новой атаке. И вдруг она застыла.
Жало Демона снова блестел в его ручище. Крик требующего крови кинжала стал просто оглушительным, но тюрьма находилась глубоко под землей, и если кто-то из стражников и слышал его, то вряд ли ему пришло бы в голову пойти разузнать, с чего это Орголио так раскричался. Стужа прижалась спиной к холодной стене.
Тюремщик злобно поглядел на нее и стал приближаться, угрожающе сжав кулачищи. Стужа поняла, что не стоит даже пытаться проскочить мимо него, слишком велик был риск.
Орголио замахнулся. Стужа издала отчаянный вопль и успела перехватить его запястье обеими руками, удерживая кинжал на расстоянии.
Некоторое время они боролись, но у Стужи было преимущество — она действовала обеими руками. Тюремщик взревел и ударил ее по лицу. Удар был довольно сильным, и в голове у нее зашумело. И все-таки она не разжимала пальцев. Когда он попытался ударить снова, она нырнула ему под руку и изо всех сил пнула в пах. Он выпучил от боли свои заплывшие жиром глазки и согнулся пополам. Стужа сделала шаг в сторону и, обхватив его одной рукой за шею, а другой ухватившись за ремень на штанах, ударила головой об стену. Даже не взглянув на Орголио, она выскочила в коридор и захлопнула за собой дверь.
Ключа в замке не было. Вероятно, Орголио забрал его, когда вошел к ней. В страшном волнении Стужа заглянула в камеру сквозь решетчатое оконце. Ее противник, шатаясь, поднялся на ноги, по-прежнему сжимая в руке Жало Демона. Стужа едва сдерживала рыдания. Глаза противников встретились, и великан двинулся на нее.
«Если кинжал не напьется крови врага, он насытится твоей».
Она надеялась, что это предостережение относится к любому, кто вытащит кинжал из ножен. Она уперлась ногами в противоположную стену узкого коридора, а спиной подперла дверь, в которую тут же начал ломиться Орголио, и та слегка поддалась. Стужа напряглась, собирая все свои силы, ибо знала, что ей грозит.
Его удар чуть не сломал ей позвоночник. Тюремщик бился в дверь всем телом до тех пор, пока одна из дверных петель не согнулась, вот-вот готовая сломаться. Старое дерево затрещало. Стужа крепко зажмурилась и молилась только о том, чтобы выдержать натиск.
Жало Демона продолжал вопить. Стужа услышала царапанье у себя над головой и посмотрела наверх. Жирные пальцы просунулись сквозь решетку и скребли дерево. Орголио, насколько мог, высунул руку, сжимая и разжимая кулак, пытаясь вцепиться ей в волосы. Она вспомнила, что один раз ему это уже удалось. Ее снова охватил страх.
Внезапно крик кинжала стал громче, и при этом поменялась его интонация, теперь в крике слышалась мстительность. А бешеный стук в дверь неожиданно стих. Мгновение тишины — и Стужа услышала в дальнем углу камеры какую-то возню, а потом тюремщик вдруг взвыл.
Ею овладело болезненное любопытство. Она быстро поднялась, сняла со стены факел и, затаив дыхание, стала вглядываться сквозь решетку.
Стоящий на коленях тюремщик выл от ужаса и отчаяния. Левой рукой он пытался отодрать пальцы правой от рукояти кинжала, который он пытался удержать на расстоянии от себя, от напряжения мышцы вздулись у него на руках. Но изголодавшийся клинок взвизгнул, и сопротивление Орголио стало ослабевать. Бледный, мокрый от пота, он зачарованно смотрел на сверкающее смертоносное жало.
Его правая рука дернулась и рванулась вверх. С хрустом клинок вошел ему в сердце по самую рукоятку. Сердце, полное крови. Крик прекратился. И тут из горла Орголио вырвался вопль, подобный воплю умолкнувшего Жала Демона. Стужа заткнула уши и, прижавшись лбом к двери, стояла так, пока в подземелье не наступила тишина. Теперь Стужа не слышала ничего, кроме собственного дыхания. Она открыла дверь и замерла на пороге, не решаясь войти. Она вглядывалась в темноту, раздумывая над тем, что произошло. Жало Демона торчал из груди мертвого тюремщика, словно причудливый цветок. Ей было страшно и противно прикасаться к кинжалу, но, если бы не он, Стужа могла бы заживо сгнить в этой камере, к большому удовольствию Орголио.
Трясущимися руками, превозмогая отвращение, Стужа вытащила Жало Демона из трупа и вытерла лезвие пучком соломы. Пояс и ножны валялись на том же месте, куда их бросил Орголио. Она облегченно вздохнула, когда кинжал снова оказался в ножнах. И только теперь она вспомнила о Крегане. И о Зарад-Круле.
Стужа надела штаны, сунула ноги в сапоги, потянулась к тунике и похолодела. Она встрянула ее, схватила плащ и тоже потрясла его. Кровь застыла у нее в жилах. Стужа упала на колени и принялась шарить руками по полу. Ни под столом, ни под стулом ничего не было. Книга Последней Битвы исчезла.
Стужа быстро оделась и пристегнула оружие. Теперь ей просто необходимо было найти Крегана. Возможно, он что-то знает о судьбе Книги. А если нет, то ей нужен его совет. Но как отсюда выбраться? Направо был путь наверх, во дворец. Когда ее вели мимо тех камер, в них было темно и тихо. Шондосийца точно так же, как и ее, могли поймать и бросить в темницу. Могли заткнуть ему рот кляпом, могли сделать и что-нибудь похуже.
Что находится слева, она не знала, но при свете факела она разглядела, что там тоже были камеры. И в любой из них мог быть заточен ее друг. Стужа нахмурилась. Решительности ей было не занимать, однако сейчас она колебалась. Неправильно выбранный путь — это потеря драгоценного времени, а кроме того, нельзя было забывать о Зарад-Круле.
