Лора Андронова - Подняться на башню
— Надеюсь, он хотя бы сможет продержаться до тех пор, пока я найду более подходящую кандидатуру.
Что-то в ее тоне насторожило шута. Он внимательно посмотрел на баронессу и ничего не ответил.
— Не волнуйся, Гнорик. Все будет хорошо, — сказала она и вышла из комнаты.
Шут потер виски и поплелся следом.
Ты что-то задумала, Ами. Но вот что? — бормотал он себе под нос.
— Почему Соатан написал, что баронесса взошла на престол незаконно? — выпытывал тем временем Хёльв у всезнающего Лэррена.
Тот раздраженно прищелкнул пальцами. Опасаясь возможной осады и разграбления замка, эльф упаковывал наиболее ценные книги и прятал их в подпол.
— Она же женщина, болван! А согласно варварским законам Самарагда женщины не считаются полноценными людьми. Со всеми вытекающими. К тому же особа, привлекающая к себе внимание тем или иным способом, считается преступно-развратной.
— Ого! Что ж они только сейчас спохватились-то?
— Во-первых, Амель стала баронессой не так давно еще и полугода не прошло со смерти ее брата…
— Со смерти ее брата?! — перебил Хёльв. А у Амель был брат? И он умер?! Как это случилось? Красивое лицо Лэррена скривилось.
— Я тебе что — газета? Летопись правления Брасийских баронов? Он вздохнул. — Назойливый ты. Как комар. Год назад городом правил Мартин по прозвищу Мокрое Ухо.
— Почему — Мокрое Ухо? — с замиранием спросил Хельв.
— Клянусь Ристагом, из тебя вышел бы отличный прокурор. Ты слишком любишь выпытывать.
— Расскажи хотя бы, как он умер.
Эльф завернул в бумагу очередной потрепанный томик.
— Умер он быстро. Без головы долго не живут, знаешь ли.
— Ему отрубили голову?
— В некотором роде. Но, думаю, правильнее было бы сказать «ему отрубило голову». Бедняга крайне неудачно пытался выпрыгнуть в закрытое окно. Стекло, само собой, разбилось и упало. Перерезав по дороге шею юного барона.
— Всемилостивая Амна, какой кошмар!
— Да уж. Зрелище не из приятных: истекающее кровью тело — в спальне, а голова скачет по парковым дорожкам. Есть над чем призадуматься.
Хёльв почесал щеку:
— Он был пьян?
— Если бы все было так просто…
— Но с чего вдруг Мартин решил выскочить в окно?
— Эльф постучал Хёльва пальцем по лбу. — Ты начинаешь задавать правильные вопросы. Естественно, было проведено расследование. Все лица, так или иначе заинтересованные в смерти барона, имели неопровержимые доказательства своей невиновности. Тем более что стражники утверждают, что в спальню никто не входил. В итоге было установлено, что бароном овладело помешательство.
— Занимательно.
— Чрезвычайно. Так Амель стала правительницей Брасьера.
— Ты намекаешь, что…
Лэррен безмятежно сдувал пыль с пожелтевшей рукописи:
— Ни в коем разе! Во-первых, я предпочитаю, чтобы мои туловище и голова были по-прежнему неразрывно связаны. А во-вторых, говоря откровенно, Мартин был преизрядным болваном и государь из него был как черпак из дырявой калоши.
Потрясенный услышанным, Хёльв сел на пол.
— Так что самарагдский мальчонка еще поплатится за свою наглость, — закончил эльф. — Мне его даже немного жалко.
На следующий день Антор был назначен Брасийским главнокомандующим. Следом вышел указ о наборе рекрутов в войско. Десятки обнищавших крестьян и городских оборванцев потянулись в замок. Каждое утро неопрятная живая очередь заполняла внутренний двор. Капралы осматривали претендентов, ощупывали мускулы, заставляли бегать с тяжелой торбой за спиной. Не прошло и двух недель, как войско увеличилось почти втрое.
В ответ на эти действия Соатан Седьмой, Добронравный и Могучий, повесил посла и сразу после казни выступил с армией и поход. Авангард, состоящий из легкой конницы, за неполные десять дней преодолел половину пути до Брасьера. Только не по-зимнему опасные топи, лежавшие в нескольких милях от границы, остановили это неумолимое движение.
Не желая принимать бой под ненадежными стенами Брасьера, Антор повел часть своего войска к границе и укрепился в Крякшином форте, охраняющем единственную дорогу из болот.
Битва приближалась с каждым часом.
Той ночью Хёльв лежал без сна в своей постели и уныло таращился на потолок, размышляя о бессмысленности своего существования. С тех пор как войска покинули город, флейтист чувствовал себя крайне неуютно: ему казалось, что все осуждающе смотрят на него, молодого и здорового парня, прячущегося в замке вместе с женщинами и стариками.
В поход его не пустила баронесса.
— Ты мне тут нужнее, — сказала она, одарив юношу очередным пламенным взглядом. — Чтобы за ворота — ни ногой.
Когда скрипнула дверь спальни и на пороге появилась фигура в белых кружевах, Хёльв сперва решил, что спит и ему снится, будто он по-прежнему живет в каморке над кухней Налуна.
— Милый, — сказала фигура голосом Амель, — а вот и я.
Хёльв открыл рот и издал несколько булькающих звуков.
— Или ты не рад мне? — Баронесса присела на краешек кровати и поцеловала юношу в лоб.
Тот мучительно покраснел, стараясь не глазеть в вырез ее рубашки.
— Я… — проговорил он. — Я… Я…
— Нам надо пожениться, — прервала его Амель.
— А?
— Пожениться.
— Прямо сейчас? — только и нашелся Хёльв.
— Мы должны быть вместе. Пусть прошлое останется позади. Ты согласен? Будущее туманно. Мы можем скоро погибнуть от рук наемников мерзкого сатрапа. Познаем же до того радость жизни! Я так устала скрывать свою любовь к тебе!
Хёльв поерзал на месте и незаметно ущипнул себя за ногу, чтобы убедиться в том, что он не спит.
— Но, сударыня, я вам совсем не пара…
— Почему же это? Мы оба молоды, привлекательны, умны.
— Но вы — баронесса, а я — всего лишь обыкновенный простолюдин.
— Глупости. Это не имеет никакого значения. Я хочу быть с тобой, и только с тобой! Генерал Рубелиан в юности был поваренком. И что же? Разве это помешало ему стать великим правителем и основателем Брасьера? Я давно за тобой наблюдаю. Ты много читаешь и быстро учишься. Не пройдет и пары лет, как ты станешь превосходным политиком и бароном.
— Но у вас столько куда более достойных женихов. И что скажут ваши советники, что скажет вся знать?
В черных глазах Амель блеснули слезы.
— Я тебе совершенно безразлична! Тебе наплевать на то, что я одинока и несчастна, ты не хочешь… даже… — Она упала на одеяло и разрыдалась.
Смутившись еще больше, Хёльв вскочил и заметался вокруг:
— Не плачьте, не плачьте, я умоляю вас, вы мне совсем не безразличны! Вы мне очень нравитесь.
