Владимир Савченко - Пассажир Седьмого Класса
Майский забунтовал, категорически отказался покинуть пробное тело, вернуться в машину. Такое случалось с "некомплектами", и, в отличие от принудительного считывания присвоенных чужих сутей (когда злоумышленник, угнетаемый чувством вины, сознавал в конечном счете свой проигрыш и неизбежность расплаты), данная проблема технического решения не имела. Решали ее в Кимерсвильском отделе примитивно, кустарно: Лаврентий Палович надевал тугие перчатки, входил в отсек и бил строптивому "некомлпекту" морду. В удары он вкладывал воспоминания о полученных около "стены плача" обидах. Обычно этого было достаточно: личность осознавала, что в блоках (пси)-ВМ ей будет уютнее, утекала по проводам туда, а опорожнившееся пробное тело с мычанием валилось на пол. Но для самых стойких и этого было мало.
Сейчас произошел именно такой случай. Распаленный долгим томлением в ЗУ, предвкушением свободы, остервеневший от обиды на жену, которая от него отказалась, не понимающий причин, "некомплект" Майский метался по отсеку, кричал: "Не имеете права! |. Люська, ну погоди мне!.. Угнетатели! Люська, вернись, пожалеешь!"- увертывался от наскоков служителя, отбивался кулаками и ногами, поднимался, когда Лаврентию удавалось его достать… откуда и прыть взялась в этом худом, слабом на вид теле. Наконец ему удалось накатить на служителя носилки, сбить с ног. Тот на четвереньках ускакал в свой отсек, и, когда поднялся там, вид у него был страшный.
– А!.. Что, взяли?! Люська, зараза, вернись! Шакалы!..- орал "некомплект", потом вдруг принялся дергать кабели, пытаясь выдернуть разъемы из гнезд.
Это уже было совсем никуда. Служитель вопросительно глянул на начальника
ОБХС. Тот кивнул: действуйте. Лаврентий Павлович снял шлем, спокойно пригладил жидкие светлые волосы, обрамлявшие лысину, надел пенсне, взял с полки именной никелированный пистолет с удлиненным дулом и сквозь дверцу навел его на пробника. Налившиеся кровью глаза под пенсне сощурились, плоские губы сжались в ниточку, ноздри горбатого носа выгнулись.
Все затаили дыхание. Лили-НООС в этой ситуации повела себя, как Лили: заткнула пальчиками уши, взвизгнула и зажмурилась.
– Ах, та-ак!?-"некомплект" рванул на груди несуществующую тельняшку, шагнул к служителю.- Н-на, умираю, но не сдаюсь!
– Нэ умрошь, но сдашься,- проговорил тот, спуская курок. Гулко хлопнул выстрел. На теле обозначилась кровавая дырка - под левым сосцом, рядом с зажившим отверстием. Пробник подогнул колени, рухнул на линолеум возле табурета.
– Три "ха-ха", пауза, и падает на пол,- произнес служитель и склонил голову, будто ожидая оваций за меткий выстрел.
Но оваций не последовало. Присутствующие были ошеломлены: на их глазах убили человека. Порфирий Петрович Холмс-Мегре, силясь понять, что произошло, начал в растерянности принимать облики то Лаврентия, то Звездарика, то пробника… затем устремил вопросительно-гневный взгляд на начотдела.
– Спокойно,- сказал тот (хотя сам был бледен),- все целы и все в порядке.
Он повернул вправо регулятор громкости, набрал клавишами код личности
Майского, перекрыл своим голосом лавинообразно хлынувший во "стены плача" галдеж:
– Тихо! "Некомплект" Майский, отзовитесь!
– Здесь я, здесь,- сказал серый голосок, совершенно непохожий на тот, что минуту назад звучал в отсеке.- Ну, ладно, погодите вы мне!
– И вы погодите, Олег Викторович,-миролюбиво ответил Семен Семенович.-
Наберитесь терпения. Найдем вашу главную суть и отпустим вас с миром. Без нее вы не человек, видите, даже жене не нужны. С этим все! - и вывел громкость на нуль, погасив шум в динамиках (с выкриками: "Человека убили, гады! Ироды!.."), затем приказал служителю: - Уложите тело нормально.
– Сэйчас,- тот поставил перевернутые носилки на колесики, поднял убитого пробника и уложил его на них вниз лицом.
Звездарик набрал на панели новый код, затем нажал красную кнопку, под которой были буквы: "Р. Б.": она осветилась изнутри.
– "Р. Б."-это регенеративная биостимуляция,- пояснил он гостям.- Следите!
С минуту тело на носилках оставалось мертвым, неподвижно вялым. Потом по нему прошел трепет мышечных сокращений. Ребра расширились, спина медленно приподнялась - тело сделало вздох.
– Ну вот, дело пошло,- сказал Семен Семенович,- теперь я могу все объяснить.
И объяснил. Собственно, это была самая непроверенная часть теории обессучивания разумных белковых организмов: после удаления Я-составляющей они по уровню жизнедеятельности становятся подобны кишечнополостным, вообще, низшим. Общеизвестно, что у существ, не обремененных высшей нервной деятельностью, особенно тонкими ее проявлениями, и здоровье крепче, и аппетит лучше, и жизненной силы больше. Экстраполяция этих признаков и привела к идее о повышенной живучести обессученных тел, о том, что все повреждения у них должны восстанавливаться, как хвост у ящерицы; а если создать специальные условия, то и быстрее.
Стычки с "некомплектами" и позволили нечаянным образом - нет худа без добра!
– проверить эти идеи. Тот же Лаврентий Павлович, потеряв голову от оскорблений, нанесенных ему опрашиваемым в пробном теле проповедником-баптистом, у которого пропала религиозность (он не только обличал, но и плевался), произвел по нему три выстрела из именного пистолета. В упор. Вызвали понятых и судмедэксперта, чтобы, как положено, зафиксировать насильственную смерть для последующего привлечения зарвавшегося служителя к ответственности. Но… вскрывать и констатировать не пришлось. Пробное тело ожило раньше. К исследованию "эффекта воскрешения" подключились нейрофизиологи, био кибернетики; разработали программу стимуляции нервных центров через те же контактки, чтобы ускорить регенерацию травм… и пошло.
– Да что много говорить,- заключил начальник отдела,- сами сейчас увидите…
Спиридон Яковлевич,- повысил он голос,- поднимайтесь, вас ждут великие дела!
Как самочувствие ваше?
Пробное тело повернулось набок, село на носилках, свесив тощие ноги, повернуло голову к говорившему. Нет, это было не просто тело - человек с осмысленным (и даже не таким меланхолическим, как прежде) лицом и точными движениями.
– Спасибо, ничего.- Он потрогал себя под левой грудью, где уже затянулась, покрылась розовой кожей смертельная рана, поморщился.- Вот только здесь здорово мозжит. Что - опять?., (Звездарик вздохнул, опять, мол.). За это доплачивать надо.
– А как же, Спиридон Яковлевич, согласно прейскуранту,- с готовностью отозвался начальник отдела.- Не обидим! Вот, друзья мои, прошу любить и жаловать: Спиридон Яковлевич Математикопуло, наш лучший донор.
Тот сконфузился, встал, зашел за носилки:
