Кристофер Сташеф - Рыцарь Ртуть
— Нет, — в ее голосе появилась нежность. — Они прекрасно понимают, что если станут спорить со мной, разбойники перестанут меня уважать и один за другим сбегут. К тому же лучше иметь разбойников на своей стороне, чем против себя.
— Вполне разумно, — одобрил Джеффри. — Они тебе так и сказали?
— Да, когда я расспросила их. Это было через пару дней после набега на замок, и я ожидала, что они втроем придут ко мне и заявят: «Ты храбро вела себя, сестра, но теперь можешь ни о чем не беспокоиться и все предоставить нам».
— И как бы ты поступила, если бы они так и сделали?
— Ну, наверное, сказала бы, что я заставила разбойников повиноваться себе — пусть даже только из страха. Если я просто отойду в сторону, то им придется заново их себе подчинять.
— Значит, ты не отказалась бы от достигнутого?
— Конечно, нет, к тому времени мне уже успела понравиться власть.
— Аппетит пришел во время еды. А как твои братья, они не стремятся к власти?
— Старший из братьев так сказал мне: «Конечно, нам тоже нравится власть, покажи того, кому она не нравится, но мы уже обсуждали этот вопрос и приняли решение. Оптимальный путь к власти для нас — это ты».
— Так просто? — изумился Джеффри.
— Ну, возможно, они сочли меня удобным орудием для себя, но даже если и так, то они пока еще ни разу не попытались овладеть им! Но мне кажется, что они просто совершенно искренне гордятся мной, — улыбнулась девушка.
— Не сомневаюсь, — глаза Джеффри заблестели. — Я бы тоже гордился своей сестрой!
— У тебя есть сестра?
Джеффри рассмеялся.
— Да, ее зовут Корделия, и она тоже сражается, только не мечом, а волшебством, и я тоже горжусь ею и ее достижениями.
— И ты не пытался командовать ею?
— Мне это и в голову не приходило, боюсь, что если бы только подумал об этом, можно было бы сразу отрезать голову.
— Значит, даже не думал?
— Нет, и, пожалуй, выпустил бы кишки любому, кто попытался бы это сделать.
— Тогда тебе, должно быть, легко представить, что мои братья не пытались командовать мной!
Джеффри понимающе кивнул.
— Именно так, если бы Корделия завоевала то, что завоевала ты, я ни за что не стал бы пытаться что-то у нее отнять, а скорее всего приложил бы все силы, чтобы помочь ей это сохранить. Я поступил бы так же, как твои братья.
— Тогда ответь, почему ты хочешь отвести меня к королю и королеве, чтобы они отобрали у меня это? — негромко спросила Ртуть.
От неожиданности Джеффри вздрогнул.
— Таков закон, — ответил он, — и я поклялся защищать его.
Но ведь ты отбирала у законных владельцев.
— Ты имеешь в виду графство? Ты уверен, что молодой граф Лаэг — законный владелец?
— Конечно, по закону, — ответил Джеффри.
— А по совести? Разве земля не должна принадлежать тем, кто ее обрабатывает? Разве плоды труда не должны достаться тем, кто выращивал их?
— Возможно, ты права, — признал Джеффри, — но таков этот мир. Я живу в этом мире и предоставляю их величествам решать, что верно и что неверно.
— Но что они знают о графстве Лаэг? — разошлась Ртуть. — Что знают о том, как граф, его отец и дед оскверняли свое звание, угнетая людей?
— Практически ничего, — согласился Джеффри. — Но если ты расскажешь им и приведешь доказательства, они узнают правду и исправят причиненное графом зло.
— У тебя больше веры в их величества, чем у меня, — горько сказала Ртуть.
— Я верю в них, потому что знаю их с детства, — ответил Джеффри. — Они благородные и чистые люди. Вспомни, как много они сделали на благо страны.
— Как бы мне хотелось в это верить, — мрачно произнесла она, — тем более что мне предстоит предстать перед ними.
Джеффри задумался.
— Ты уверена, что станешь править лучше графа Лаэга?
— Да, — твердо ответила Ртуть, — потому что я близка к крестьянам, знаю их горести и трудности. И обретя власть, я старалась облегчить их жизнь, а не ограбить.
— Расскажи мне об этом, — попросил Джеффри.
— Когда три шайки попытались напасть на нас и были разбиты, — начала Ртуть, — остальные стали нас избегать. Взятых в плен мы заставили работать, рубить лес, таскать тяжести.
Мы построили поселок в глубине леса. Отправляясь грабить сборщиков налогов графа Лаэга, я поместила новичков под начало своих братьев, хотя вооружила только дубинами…
— Ты не передавала каждую группу под команду одному из братьев?
— Конечно, нет, — она презрительно взглянула на него. — Ты считаешь меня полной дурой?
— Вовсе нет, — быстро ответил он.
Она покраснела, отвела взгляд и чуть охрипшим голосом продолжала:
— Каждую группу я распределила между четырьмя командирами, своими братьями и собой. В шайках было не больше десятка людей, и они по четверо рассеялись среди тех, кому я не доверяла.
— Да, восемь проверенных людей и четверо новичков, ловко!
— Каждый из этих восьми победил одного из новых. К тому же они увидели, что мы живем хорошо, и готовы были подчиняться мне хотя бы для того, чтобы жить лучше, чем прежде. Мы захватили сборщиков налогов и отослали их назад к графу в одних штанах. Все остальное: обувь, золото и одежду — оставили себе.
Новички восхваляли меня, хотя были недовольны тем, что большую часть добычи я оставила себе. Они могли бы восстать, но я отправила некоторых из них с деньгами к друзьям домой. Мы помогали тем, у кого не оставалось даже на еду, потому что сборщики забирали девять десятых из того, что у них было.
— И бедняки получили посланные тобой деньги?
— Многие. Я отправляла своих людей проверить, предупредив об этом первых посыльных. Сказала, что если они возьмут себе хоть одну монету, их судьба больше не будет беспокоить меня.
— Это заставило их сохранить верность.
— Конечно, — вздохнула она, — хотя я всегда сомневалась в верности, которую можно купить. И до сих пор сомневаюсь.
— Но теперь они преданы тебе и по другим причинам!
— Да — из-за побед, — она скептически улыбнулась.
— Но такая верность не выдерживает поражений.
— Хвала Небу, что у меня до сих пор не бывало их!
— Хвала Небу? — переспросил Джеффри. — А быть может, твоему расчету в выборе следующей цели?
— Хотелось бы верить в то, что мои планы были разумны, — вздохнула она. — Но теперь я побеждена… — она горько улыбнулась. — Что ж, теперь мы узнаем истинную цену их верности, У Джеффри упало сердце, и он удивился, почему чувствует себя виноватым, исполняя свой долг. Чем очаровала его эта воительница?
— Итак, ты победила все шайки в лесу.
— Ну, через какое-то время в этом уже не было необходимости. Они сами приходили одна за другой и просили принять их. Я заставляла их клясться мне в верности, хотя сомневалась, чтобы эта клятва стоила больше их лохмотьев.
