Валерий Иващенко - Месть Проклятых
И снова бескрайнее море лесов сомкнулось за этой более чем странной парой, которую неотлучно сопровождала немного угрюмая, но всё так же язвительная цветочная фея. Уже не люди, но ещё и не лесные тени, они шли себе вперёд, лишь иногда выныривая на макушки скал или плескаясь в бездонных лесных старицах. И не было в мире силы, способной выгнать их отсюда, из раскрывающихся перед ними их владений, не было власти... кроме них самих.
- Смотри, - шепнул Айлекс однажды вечером, стоя на вершине необычно высокой горы. И закатное солнце лизало его левый бок. - Там дальше земли орков. Я забрал чуть в сторону, чтобы обойти наши крепости и без помех показать тебе их.
Мирдль держалась за сильную надёжную руку, со странно спокойным выражением лица вглядываясь в туманно колышащееся серо-зелёное море. И она со смутным беспокойством и брезгливостью воспринимала своим естеством отряды сгорбленных косматых урук-хаев, рыскающих вблизи желанной и ненавистной границы с людьми. Растрёпанных уродливых самок, кормящих визжащих детёнышей в грязных и вонючих подземных норах. А вон там туповатые тролли зубами обтачивают чудовищного размера сучковатые дубины, чтобы затем обрушить их на головы извечных врагов - а в таковых числились почти все. Разве что орков иногда терпели изгнанные из этих гор, чтобы объединившись с теми, попытаться в очередной раз вернуть себе былое величие.
- Нет, не хочу я просто смотреть на эту мерзость. Покажи мне лучше, Защитник, свою силу, - голос её звучал ровно, и даже самый умеющий читать в людских душах вряд ли бы тут разобрал что-либо.
Только дующий в спины ветер мог бы донести до настороженно расширившихся ноздрей врагов легчайший запах, всё-таки пробивающийся сквозь ароматы леса, коими эти двое пропитались чуть ли не насквозь. Однако, посланец богов не стал бы делать такой глупости. Нет, он развеял всё, перемешал, так что даже опасливо посматривающие на орков тощие, поджарые и голодные, а оттого особенно остро принюхивающиеся волки ничего не могли уловить.
- Хорошо, Мирдль. Только - ничего не бойся.
Феечка тут же слетела с его плеча. Угнездилась на макушке женщины, поёжилась и мрачно кивнула. - Я лучше посмотрю отсюда - не хочу доставлять этим даже малейшую возможность слопать себя на ужин...
В протянутую ладонь женщина, подумав чуть и догадавшись без слов, вложила отцепленный с пояса короткий рябиновый жезл. И с лёгким любопытством смотрела, как Айлекс погладил дерево, улыбнулся ему, отчего оказалось, что отсечённая и изуродованная резцом мастера и святыми молитвами сестёр древесина вовсе не умерла. Озарилась изнутри красно-жёлтым сиянием подобно диковинному светильнику. Затем свет стал колючим, бьющим по нервам, когда Защитник наклонился, поднял с камней подползшую к его ноге небольшую змею и добавил извивающуюся полоску к дереву. Странным образом спрятал всё это в ладонях домиком, и Мирдль даже изумилась - как оно всё там поместилось?
Но Айлекс резко раздвинул ладони в стороны - и меж них обнаружился длинный, ненамного короче роста самой жрицы тонкий посох тёмного цвета. И вот с одим только этим дивом в руке парень, оставив у ног ошеломлённой женщины остальное оружие и рюкзак, спокойно стал спускаться. Он неспешно и всё же как-то быстро исчез внизу, и опомнившаяся немного Мирдль даже уловила в себе опасения - как же он там?..
Брур с сопением выбрался из подлеска, вытирая о ветви дрожащие лапы. Гхыр вас всех побери - никогда не знал, что тухлая человечина такая пакость! Как же орки её жрут - и с ними не приключается медвежья болезнь? Он заколебался, вновь уловив пучение и урчание в бунтующем брюхе, повернулся было обратно, чтобы вновь уйти поглубже в кусты да присесть на ощутимо подрагивающие от слабости задние лапы.
В это время не в такт качанию древесных крон колыхнулись тени, и из них шагнул незнакомец. Тощий, невысокий - но непохоже, чтобы орк. Да и брагой и потом от него не несло, как от человеков - хотя от ощущения опасности у Брура на загривке тут же встала дыбом всклокоченная шерсть.
Однако не успел тролль даже найти насупленным взглядом из-под низко нахмуренных бровей, нашарить верную дубину, как из ладоней синеглазого чужака стремительно взметнулась тонкая палка - и едва-едва, кончиком коснулась судорожно дышащей, могучей косматой груди.
Он так и не успел ничего понять. Отчего могучее тело вдруг перестало его слушаться, отчего оно всё вдруг поплыло мутным и противным киселём. Почему сосны и чахлые папоротники внезапно вздыбились, затрепетали над ним - и зачем в стекленеющие уже глаза Брура заглянуло равнодушное вечернее небо.
Айлекс наклонился. Но не затем, чтобы поклониться или отдать последние почести вонючей груде мяса и меха. Всего лишь сорвал с лапы тонкую верёвочку, на которой болтался дешёвый амулет, коими в наивной попытке защитить себя украшают деревенские бабы и дети. Ага, тролль-людоед? А уж не тот ли самый?
Он нахмурился - без вездесущих клыкастых тут явно не обошлось... и тень на миг сгустилась, надёжно спрятав в себя умеющего не повелевать ею - о нет! Умеющего быть ею.
Оттого обычно шумная и крикливая ватага орков, что от усталости даже без понуканий своего вожака остроилась на привал под сенью лохматых молодых сосен, не успела поднять тревогу. Не успела даже ничего понять, а появившийся словно из ниоткуда синеглазый чужак уже убивал их. Просто убивал, равнодушно и без патетических речей. Скупыми, расчётливыми движениями он бил плашмя тонким посохом - и отнюдь не обделённые силой и статью крепкие самцы складывались пополам и отлетали в стороны, словно у них вдруг внутри исчезли все кости или они обратились в плохо надутые дурным воздухом шкуры.
Миг-другой, и под испуганно замершими соснами остались только нелепо раскоряченные, выкатившие глаза трупы. А испуганно поджавшие хвосты волки по соседству, заметив во взгляде разрешение, робкой цепочкой, вслед за вожаком стаи потянулись сюда.
А тени проявились на миг, испуганно перемешались, когда суровая сила властно потянула их на себя. Сместила что-то, передвинула - и раздвинула их опять.
Ещё не старая женщина сгорбилась над корытом. Она терпеливо, с извечной крестьянской несуетливостью стирала на заднем дворе покосившейся вдовьей избы. И слёзы капали с её лица прямо в мыльную воду - но она не замечала ничего. Как не заметила сначала, как вечерний сумрак под старой яблоней сгустился на миг - и оттуда шагнул незнакомец. Синеглазый, красивый аж до замирания под сердцем, и такой же неуловимо хищно-опасный.
- Это принадлежало твоей дочурке? - мрачно спросил он, а в протянутой ладони его лежал тот самый, подаренный малышке Омелке простенький талисман. Только сейчас измятый и весь заляпанный побуревшей кровью.
