Глен Кук - Обрекающая. Колдун. Последний обряд
Не было жалости у охотниц, и не было конца охоте. После заката мужчины устроили из остатков баррикады костер. Красный огонь отражался в глазах осажденных кропеков. Из этих уже никто не бросался вперед. Это было временной передышкой, хотя по-прежнему летели стрелы и кое-какой вред кропекам наносили. Очень ограниченный. Большинство просто отскакивало от голов.
Костры горели по всей долине. Повсюду, на обоих берегах реки, шла разделка и обработка мяса. Марике казалось, что ее вот-вот вывернет.
С дальнего конца равнины все еще несся визг и рокот — кропеки прорывались через узкости.
Наконец Скилдзян позволила Марике принести себе постель и пойти лечь с другими щенятами, где она застала Каблина в таком изнеможении, что даже испугалась. Но он не жаловался. В этом он превзошел Замберлина, который хныкал по любому поводу, хотя природа одарила его гораздо лучше для преодоления трудностей.
Но прежде, чем отпустить Марику, Скилдзян сказала:
— Подумай о том, что ты видела сегодня. И запомни как следует. Потому что меты иногда ведут себя совсем как кропеки. Наберут скорость в одну сторону — и ничто их не повернет.
Марика запомнила, но еще много пройдет времени, пока она поймет этот урок.
Глава пятая
1
Марика была на башне, когда кочевники вернулись наутро после ночного рейда ма. Спуститься было невозможно.
Быть может, сотни две кочевников устремились к стойбищу, выйдя со стороны стойбища Ласпов. Они остановились за пределами полета стрелы и завыли, потрясая оружием и фетишами. Среди них бродили Мудрые, раздавая благословения. Охотницы несли штандарты, сделанные из черепов метов и артфов, и хвосты кирнов. Кирны — это были большие всеядные звери, водящиеся на Зотаке, которых кочевники считали священными. Их свирепость, хитрость и упорство были легендарны. Эти качества и выражали хвосты.
Вперед вышел высокий молодой мужчина. Оскалив зубы при виде брошенных прошлой ночью тел, он крикнул:
— Сдайте стойбище, и вам все простят. Сопротивляйтесь — и ваши щенки пойдут на мясо.
Смел для мужчины, подумала Марика. Наверное, это и есть тот одиночка, которого Мудрые зовут верленом. Откуда бы еще у мужчины такая дерзость?
Скилдзян пустила стрелу. Выстрел был хорош и должен был попасть в цель, но стрела ушла в сторону. Ветерок, подумала Марика.
Но ма промахнулась дважды — такого еще не бывало. Никакие поправки на ветер не привели стрелу ближе к цели. Кочевники завопили от восторга. Сумасшедший мужчина насмешливо завыл и повернулся спиной. Уходил он медленно.
Но он получил ответ.
— Эй, одиночка! — крикнула Скилдзян. — Ты осмеливаешься вызывать гнев Всесущего, повергая законы наших праматерей. Если ты и правда веришь, что ты избран, сойдись со мной в смертном поединке!
Шепот ужаса облетел частокол. Неужто Скилдзян тоже сошла с ума? Встретиться в смертном поединке с мужчиной? Неслыханно! Небывало! Омерзительно! Этих тварей нельзя принимать всерьез.
Но Марика поняла сразу. Это был способ ослабить верлена в глазах его приспешников. Откажись он — и его сочтут трусом. Его положение ненадежно, ведь мужчины не бывают вождями, а стаи не соединяются вместе. Марика вспомнила охоту на кропеков. Может быть, и здесь что-то вроде — кочевники соединились перед лицом крайней необходимости?
Угроза, которую создал верлен, могла быть разрушена точно выбранными словами или предложением дуэли, исход которой сомнений не вызывал. Нет мужчины, который мог бы выстоять против охотницы, столь быстрой, безжалостной и умелой, как Скилдзян.
Верлен повернулся, издевательски оскалился, слегка поклонился и пошел дальше.
Прием не удался. Кочевники не могли слышать вызова Скилдзян.
Верлен подошел к ним, взял у одного копье, оперся на него. Постояв секунду, махнул лапой, будто сделал выпад в сторону частокола.
Две сотни кочевников взвыли и бросились в атаку.
На этот раз Дегнаны подготовились лучше. Волну нападающих встретили все лучницы. В толпу ввинтились отравленные стрелы. Приступ не дошел еще до частокола, как уже упали десятки. Половину лучниц Скилдзян разместила так, чтобы атакующие не могли до них добраться, пока не преодолеют внешний частокол. Эти охотницы продолжали посылать стрелы, когда начался ближний бой.
На крыши изб посадили старух, еще способных натянуть лук. Женщины у частокола стояли так, что в некоторых местах пробиться через частокол было легче. Но преодолевшие его там оказывались под огнем лучниц на крышах. Охотниц с трофейными мечами выставили по всей линии обороны, и мечи их несли смерть.
Кочевники захватили несколько плацдармов за внешним частоколом и попытались забросить лестницы на внутренний. Большинство их легло между частоколами.
Вооруженные мужчины и старшие щенята затаились под внутренней платформой. Когда кочевники спрыгнули вниз, на них ударили из-под платформы в спину. Еще много кочевников полегло, а уцелевшие обнаружили, что избы заперты. Когда они обернулись биться с мужчинами и щенками, их положили лучницы с крыш.
Была великая бойня. У Марики сердце стучало все громче и громче, пока росла надежда. Может получиться снова! Уже свалили половину нападавших. Остальные небось разбегутся, как только поймут, что их шлют на верную смерть.
И тут надежда исчезла.
Из леса со стороны пещеры Махен с воем появилась новая орда. Их было в семь раз больше, чем в атаковавшем сначала отряде. Они летели к северной стене, а оборона Дегнанов сосредоточилась на восточной, где сильнее всего был штурм.
Марика крикнула матери и показала лапой. Скилдзян посмотрела и изменилась в лице. Ее чуть не достала одна из нападавших, пока она приходила в себя.
Новая волна штурмующих накатила на частокол, почти не пострадав от стрел. Они кишели у подножия ограды, как личинки в разлагающемся трупе. Взлетели лестницы. Нападавшие влезли наверх, захватили плацдарм, разбежались по платформам вправо и влево. Кто-то стал перебрасывать лестницы на внутренний частокол. Другие принялись ломать ворота, пытаясь ворваться в стойбище традиционным путем.
На умирающих десятками под градом отравленных стрел они просто не обращали внимания.
Их было так много…
Десятки их ворвались во внутренний частокол и обрушились на щенят и мужчин. Полегли еще десятки. Отравлено было все оружие, вплоть до самого примитивного.
Старухи на крышах пускали стрелы, едва успевая натянуть лук, — и были бессильны даже замедлить этот бесконечный поток. Марике на секунду вспомнилось, как прорывались кропеки сквозь баррикаду в долине Плентцо. Здесь было то же самое. Неостановимое безумие.
