Майте Карранса - Ледяная пустыня
— Неужели бабушка в молодости была такой строгой? — размешивая сахар в кофе, спросила Анаид.
— Ты даже не можешь себе представить! — усмехнулась Селена.
— А когда ты переехала жить в Урт? — не находя себе места от любопытства, спросила Анаид. — А где и когда я родилась? А мой отец — Гуннар?
— Постой, не спеши, — осадила нетерпеливую дочь Селена. — До твоего рождения произошло еще много разного. Дай-ка я заплачу за кофе и расскажу все по порядку.
Долг и судьба
Вернувшись из Урта, я немедленно отправилась к Гуннару. Он занимался резьбой по дереву. Из-под ножа в его огромных сильных руках как раз выходила маленькая изящная лошадка. Говоря со мной, Гуннар не отводил от нее взгляда. Он даже отодвинулся к другому концу березового столика, за которым работал, чтобы сидеть подальше от меня. Рассказывая о случившемся за время моего отсутствия, Гуннар говорил очень грустным тихим голосом.
— Однажды утром у меня появилась Метрикселла с чемоданом. По ее словам, в нем было все необходимое, чтобы отправиться со мной в Исландию. Она утверждала, что бросит университет, что ее не пугают трудности с языком и что она не будет тосковать по свету и солнцу бесконечными полярными ночами.
У меня сердце рухнуло в пятки. Значит, пока я расследовала в Урте преступление Баалаты, виновницей которого сама же являлась, Метрикселла приходила к Гуннару, чтобы следовать за ним на край света!
— И что ты ей сказал?
Гуннар усердно полировал деревянную лошадку шкуркой. Два раза он открывал рот, чтобы заговорить, но оба раза не промолвил ни слова. Я постаралась сдержать нетерпение и любопытство и, прикусив язык, дала ему возможность подыскать нужные слова. Наконец Гуннар заговорил:
— Я сказал, что не люблю ее.
Я потихоньку перевела дух. Признаться, я очень боялась, что Гуннар не выдержит и решит вернуться к Метрикселле. Однако мой викинг вовсе не был счастлив. Оторвавшись от работы, он произнес с болью в голосе:
— Она поняла, что у меня появилась другая женщина.
Я хотела броситься к Гуннару и задушить его поцелуями, лишь бы утешить, но он удержал меня жестом руки.
— Мне все это не нравится, Селена.
— Что именно? — испуганно спросила я.
— То, что с нами происходит. Что ты со мной сделала?
— Я?!
— Ты меня околдовала?
Слова Гуннара прозвучали как обвинение, и я почувствовала себя так, как наверняка чувствовали колдуньи перед судом Инквизиции.
— Почему ты так говоришь?
— До тебя моя жизнь была четко расписана, у меня были конкретные планы. Я прекрасно представлял себе собственное будущее, свои обязанности. Я любил Метрикселлу, и тут внезапно появилась ты!
Гуннар был очень напряжен, и разделявшее нас расстояние лишь усиливало это впечатление. Вскочив, я обежала вокруг стола и уселась к нему на колени.
Почувствовав тепло моего тела, Гуннар задрожал, я тоже. Это не могло продолжаться долго — мы начали исступленно целоваться. Как же я соскучилась по вкусу его поцелуев! С каждым прикосновением губ моего викинга кровь все сильнее и сильнее стучала у меня в висках.
Некоторое время мы не произносили ни слова. За нас говорили наши тела. Наконец, выбившись из сил, мы, как это обычно делают влюбленные, стали пожирать друг друга взглядами.
— Не знаю почему, но я все время думаю о тебе, — признался Гуннар.
— А я все время думаю о тебе, — пробормотала я, — но разве это плохо? По-моему, это любовь.
Гуннар был старше и опытнее меня. Тогда я считала, что ему лет двадцать пять.
Он усмехнулся и погладил меня по голове.
— Иногда любовь застит глаза. С нами происходит именно это. Мы полностью отдались во власть своих чувств и не в состоянии думать.
Почему-то я не видела в этом ничего предосудительного. Мы с Гуннаром оба были молоды и влюблены. Расстраивала меня только участь злополучной Метрикселлы. Тем временем Гуннар продолжал рассуждать:
— Для меня это как настоящий «страннхег».
— Что?
— «Страннхег», разбойничий набег. Так викинги называли свои внезапные рейды в глубь чужеземной территории. Они нападали стремительно и неожиданно. И такие их набеги были особенно кровавыми и разрушительными.
Гуннар удалился в недра своей квартиры и скоро вернулся с бутылкой и двумя стаканами. Наполнив мой, он сказал:
— Выпей. Это божественный медовый напиток.
Я осушила стакан, но не успокоилась. Слова Гуннара пробудили в моей душе волну сомнений.
— Значит, мое появление в твоей жизни похоже на кровавый разрушительный набег?
— Я не ожидал твоего появления, Селена. Оно застало меня врасплох.
— Но ведь я тоже не искала тебя, — обиделась я. — Наши пути пересеклись случайно.
— Это точно, — вздохнул Гуннар. — А вдруг эту случайность нельзя назвать счастливой?
— Если тебе есть что сказать, говори прямо! Не увиливай! — не выдержала я, устав от его загадок.
Налив мне второй стакан, Гуннар жестом предложил мне прилечь с ним рядом на ложе.
— Сейчас я поведаю тебе одну историю, — сказал он, накрывшись со мной одним одеялом. — Это часть исландской «Саги о Вельсунгах».[32] В ней говорится об одной женщине, чья участь была предопределена до ее рождения, о прекрасной Сигню, появившейся на свет, чтобы не дать заглохнуть роду Вельсунгов и отомстить за своих родных.
Гуннар начал свой рассказ, и меня заворожил его низкий мелодичный голос.
«Много-много лет назад в местности, именуемой Брансток, жил старик Вельсунг. Вместе с ним в его доме жили три его сына и любимая дочь Сигню.
Сигню заботилась об отце и братьях, но больше всех она любила своего брата-близнеца Сигмунда. Они с Сигню были во всем так похожи, что понимали друг друга без слов. Мать Сигню и Сигмунда умерла при родах, и одна старая предсказательница зарезала гуся, чтобы узнать по его внутренностям будущее семьи Вельсунга. Согласно ее пророчеству, в будущем маленькой Сигню предстояло стать продолжательницей рода и защитницей его чести.
Однако старый Вельсунг не поверил прорицательнице и, когда счел, что девушке пора замуж, выдал Сигню за того, кто казался ему наилучшим из женихов — за благородного Сиггейра из Готланда. Сыграли пышную свадьбу. Жениху и невесте преподнесли немало богатых даров, но наибольший интерес пробудил к себе подарок одного седобородого старца, скрывавшего свое лицо под капюшоном.
Старец потряс красивым мечом и изрек: „Дарю сей прекрасный меч работы искусных гномов тому, кто сможет его покорить“. С этими словами старец вонзил меч в ствол векового дуба по самую рукоять.
