Кристоф Хардебуш - Битва троллей
«По крайней мере я надеюсь на это, — подумала Висиния. — Интересно, что подумает Стен, если я действительно беременна?
Еще несколько дней назад Висиния подумала бы, что он обрадуется, однако с тех пор, как она увидела его мрачное настроение в ночь перед отъездом, она была уже не так уверена в этом.
— Что-то не так? — обеспокоенно спросила Флорес.
— Я не знаю. Как, ты думаешь, твой брат воспримет эту новость?
— Стен? Если ты беременна, мой братец будет просто на седьмом небе от счастья! Он любит тебя.
— До сих пор его жизнь наполняли война и смерть, — засомневалась Висиния.
— Тем лучше для него будет оставить все позади. Он всегда мечтал о времени, когда борьба уже будет окончена. Он строл нам воздушные замки, целые страны, в которых мы могли бы жить.
— Да. Но сейчас воцарился мир, а его мысли все время возвращаются к прошлому. Ему тяжело изменить свой образ жизни.
— Возможно. Но это то, чего он всегда хотел. Висиния, я уверена, он будет хорошим отцом. Хотя… — сказала Флорес и многозначительно замолчала.
— Хотя что? — поспешно спросила Висиния.
— Хотя если какой-то маленький сорванец назовет меня вдруг тетей, то мне придется сбросить его с крепостной стены, — с улыбкой заявила Флорес и наигранно виновато приподняла плечи.
Улыбнувшись в ответ, Висиния обняла Флорес.
— Спасибо.
С тех пор как Висиния видела Турдуй в последний раз, город явно разросся. Перед высокими толстыми крепостными стенами стояли скромные маленькие дома, многие из которых выглядели так, словно их построили совсем недавно. При этом оживление царило не только между домами, но и на Маги. Рыбачьи лодки медленно продвигались по течению, паромы и баржи плыли по своим маршрутам. Их корабль подплыл поближе к берегу и начал медленно лавировать между другими кораблями. Никто не обратил на них особого внимания, хотя на флаге, развевающемся на мачте, был четко виден герб Ионны.
Между типично плоскими лодками масридов Висиния обнаружила несколько лодок влахаков.
— Ты посмотри, — указала она на них пальцем.
— Может быть, полного мира еще нет, но это никогда не останавливало торговцев, — высказалась Флорес.
— Им следовало бы подумать, что опасно вести торговлю после всего, что произошло.
— И это тоже, — согласилась с ней Флорес. — А как ты думаешь, чем я и многие другие зарабатываем себе на жизнь? Перевозить пользующиеся спросом товары — очень прибыльно. И пока есть угроза войны, цены остаются высокими.
— Придет время и для мира. Хотя для тебя это, наверное, будет не очень выгодно, — пошутила Висиния.
— Совсем нет, — смеясь, возразила Флорес. — Мир никогда не мешает. Пока Влахкис будет оставаться таким, какой он сейчас, мои услуги всегда будут нужны.
— Ты имеешь в виду мрачные леса?
— Нет, скорее мрачных негодяев. Лес мне не страшен. Хотя некоторые богатые торговцы нанимают охрану только из-за этого.
— Стен всегда говорит, что люди должны бояться не столько землю, сколько людей.
— Иногда мой брат такой умный!.. Впрочем, это у нас семейное.
— Наверное, — согласилась с ней Висиния и снова посмотрела на город.
За это время они подплыли к нему так близко, что можно было рассмотреть все подробно.
Вблизи дома окраины оказались большей частью убогими хижинами, которые были построены хаотично, отчего образовался целый лабиринт переулков и маленьких улиц. Люди в рваной одежде сновали между домами. Несколько детишек в лохмотьях с криком гоняли худую собаку. Где-то с десяток взрослых сидели на берегу Маги, другие мылись или стирали одежду, пара неутомимых пытались даже ловить рыбу. Некоторые выглядели настолько безучастными, как будто этот мир больше не интересовал их. Висиния увидела старушку в грязном платье, застывший взгляд которой был направлен в никуда, а затем заметила ненависть на лице одного из мужчин. После этого прозвучал крик, оскорбление, которое масриды раньше использовали для влахаков:
— Пожиратели глины!
— Беглецы, — кратко прокомментировала Флорес. — Страх изгнал многих. И не без основания. Ионна была милосердной, но не все ее подданные разделяют это мнение.
— Они ненавидят наш народ. А как марчег относится к их мнению? В таком случае будет сложно договориться о примирении.
— Я не думаю. Эти люди бедняки. Те, у которых ничего нет или которым пришлось оставить все свое добро. Для господ Сиревы они наверняка значат не больше, чем простые попрошайки. Намного опаснее те, кто обладает богатством и властью.
— Падение Цорпада многих подкосило. Ты думаешь, такие люди будут думать о новых богатствах в Садате?
— Конечно. Садат большой, и немало масридов-дворян были изгнаны оттуда или мертвы. Это порождает жадность.
— Тогда будем надеяться, что марчег Бекезар не прислушивается к ним.
— Или же он боится повторить судьбу Цорпада. Видишь, здесь тоже живет много влахаков.
Висиния задумчиво кивнула и еще раз посмотрела на дома беженцев и изгнанников.
Их корабль не спеша плыл дальше, сначала добрался до стен города, а потом и до входа в гавань, где команда буксировала корабль в саму гавань при помощи длинных шестов. Также отсюда было видно, что город буквально трещит по швам. Почти все причалы были заняты, работники причала бегали по обоим пирсам и направляли лодки, в то время как другие работники разгружали и загружали их. Разнообразные товары со всех уголков земли перемещали на склады или увозили прямо на городской рынок. Деловая активность в гавани представляла собой полную противоположность апатии и хаосу, которые они встретили перед городом.
— Не все проиграли в войне, — сухо констатировала Флорес, увидев все это множество товаров.
Затем помощники начальника порта занялись и их кораблем, и они наконец смогли причалить. Вначале казалось, что на их прибытие так никто и не обратит особого внимания, однако затем появилась маленькая группа из шести человек, пробивающая себе путь к ним через толпу. Добравшись до причала, белокурый предводитель группы поднялся на борт и внимательно осмотрел влахаков. На этом моложавом мужчине был коричневый камзол с серебряным грифом марчега Гиулы Бекезара на груди. Его волосы были подстрижены очень коротко, как это было принято у масридов, и только на затылке был оставлен локон, лежавший на воротнике его камзола. Приветливо улыбаясь, Висиния повернулась к масриду:
— Приветствую вас. Я Висиния сал Сарес, боярыня Дабрана и посланница воеводы Ионны сал Сарес.
Мужчина также поприветствовал ее поклоном, в котором, однако, совсем не чувствовалось почтения:
