Дмитрий Видинеев - Предел. Дети палача
В просвете между деревьями забрезжила розовая полоса денницы. Воздух наполнился влагой, над землей заклубились серые клочья тумана. Словно предчувствуя беду, со стороны озера протяжно завыла собака.
Темнота ночи сменилась утренними сумерками, когда Блэсс закончил обходить могилы. Колдун положил коробочку с порошком в мешок и вынул из кожаного чехла на поясе нож.
— А теперь главное! — с трепетом в голосе сказал он и, сделав глубокий вдох, полоснул ножом по расчерченной множеством шрамов ладони. Из пореза выступила кровь. Колдун сжал ладонь в кулак, разжал, опустил ее к земле и начал медленно поднимать, растопырив окровавленные пальцы.
Фарамор видел, что от земли к руке Блэсса тянется множество черных нитей. Ладонь колдуна дрожала, лицо кривилось от напряжения. Он прилагал огромное усилие, поднимая руку. Земля задрожала. Со стороны озера к одинокому вою собаки прибавился еще один. В дальнем конце кладбища с отчаянным криком в небо взметнулась стая ворон.
Блэсс снова опустил руку и, стиснув зубы, со стоном начал медленно поднимать. Черные нити натянулись, с ладони капала кровь, и Фарамор ощущал ее сладковатый запах. Земля дрожала, послышался звук ломаемых камней. Туман уже не клубился, а быстро двигался среди могил. Где-то с треском упало дерево. Листва шумела, сливаясь с воем собак. Надгробные камни трескались и раскалывались, некоторые выдавливались из земли и заваливались, исчезая в потоке тумана. Блэсс со стоном продолжал поднимать руку. На лбу выступили вены, глаза готовы были выскочить из орбит от напряжения.
Фарамор увидел, как по всему кладбищу из тумана начали подниматься темные силуэты. Мертвецы осматривались и с их полуразложившихся тел и истлевшей одежды падали комья земли. В утреннем небе над погостом кружила воронья стая, криком приветствуя восставшую нежить.
Мертвецы двинулись в сторону Блэсса, с каждым шагом их движения становились быстрее, некоторые, совсем разложившиеся, ползли, подтягивая костлявыми руками то, что осталось от их тел. В пустых глазницах мертвых горели желтые холодные огоньки. Воздух наполнился запахом свежей земли и гнили.
Блэсс расправил плечи и с облегчением вздохнул. Его лицо блестело от пота.
— Это было не сложно, — устало сказал он. — Легче, чем обычно. Не всех, конечно, смог поднять, но здесь их не меньше сотни. Думаю, этого должно хватить.
Мертвецы застыли, глядя на Блэсса и Фарамора. Юноша поднял с земли Хета и заткнул за пояс, затем взял топор и произнес:
— Что ж, колдун, давай разгромим эту деревушку.
Блэсс кивнул, вытянул руку в сторону опушки и громко сказал:
— Там воле озера деревня. Вы должны убить всех ее жителей! Вперед!
Мертвецы продолжали стоять, проигнорировав приказ колдуна. Под сгнившей плотью нежити виднелись серые кости, лишенные губ рты щерились в жутком подобии улыбки.
— Почему они тебя не слушаются? — со злостью спросил Фарамор.
— Думаю, я знаю, в чем дело, — поморщился Блэсс. — Они чувствуют Искру и ждут приказа от тебя. Я для них всего лишь колдун, поднявший их из могил, но ты…
— Ясно, — проговорил Фарамор, а потом окинул взглядом мертвецов и крикнул: — Убейте всех жителей деревни! Убейте их всех!
Мертвецы встрепенулись, словно невидимый кукловод дернул за нити. В провалах глаз, в желтых огоньках появилась осмысленность, будто приказ Фарамора зажег в них свирепый разум. Нежить в завихрениях туманной дымки быстро двинулась в сторону озера, где красное зарево уже окрасило водную гладь в багряные искрящиеся тона. Мертвые поднимали камни, обламывали ветви, вооружаясь этим нехитрым оружием. Их движения были резкими, порывистыми, словно в них вибрировал единый натянутый нерв.
Фарамора трясло от возбуждения. Гнев внутри него будто бы только и ждал этого момента. В сознании мелькали лица людей ликовавших на казни отца.
— Ты не лезь на рожон, — сказал Блэсс. — В тебе еще недостаточно сил.
Фарамор не ответил и двинулся за мертвецами. Костяшки пальцев, на руке сжимавшей топор побелели от напряжения. Бледное лицо в обрамлении серых волос походило на маску.
Деревня тянулась дугой между озером и лесом. Возле пирсов на воде покачивалось множество лодок. На берегу, на высоких рогатинах сушились сети. Дома в поселении были одинаковые в своей убогости. И лишь изредка встречались более-менее приличные строения с двускатными крышами. В воздухе стояла застарелая вонь рыбьих потрохов и ила.
Деревня просыпалась. Несколько мужчин направлялись к пирсам. Их угрюмые заспанные лица выражали обреченность из-за предстоящего нелегкого дня. Подмастерье раздувал огонь в кузнице, женщины, щурясь от утренних солнечных лучей, выходили в подворья кормить птицу и скот. Группа людей под присмотром старосты загружала телеги мешками с вяленой рыбой, чтобы отвезти в город на купище.
Обычное утро рыбацкого поселения, не сулящее жителям ничего нового.
Мертвецы хлынули в деревню, словно гнилой зловонный поток. Сжимая осклизлыми пальцами камни и палки, они шествовали среди домов, ломали заборы, пробирались во дворы. Утро разорвали истошные крики. Витавший в воздухе запах рыбьих потрохов перекрыла трупная вонь.
Нежить лезла в окна, выламывала двери. Ужас холодной волной захлестнул деревню. При виде мертвецов людей охватывала паника. Женщины визжали, сидящие на цепи собаки метались возле будок и надсадно лаяли, выпучив обезумевшие от страха глаза. Мужчины — те, что не потеряли самообладание — хватали вилы, топоры, лопаты, мотыги.
Мертвецы крушили все на своем пути. Как чудовищные пауки сбивали вопящих людей с ног, впивались зубами и ногтями в плоть, швыряли булыжники, забивали палками. Из домов доносился ор вперемежку с треском ломаемой мебели.
Несколько мертвецов раскурочили дверь сарая, в котором укрылись мать с сыном. Мальчика убили сразу, а женщина сумела выскочить наружу. Обезумев от страха, она, истошно визжа, заметалась по двору, бросилась к раскуроченной калитке, где ее встретил Фарамор ударом топора в живот. Носитель Искры со звериным рычанием выдернул оружие и отпихнул сапогом умирающую женщину. С презрением сплюнув, он осмотрелся, выискивая новую жертву.
Старый рыбак с семьей пытался спрятаться в погребе, но не успел закрыть массивную задвижку. Два мертвеца спрыгнули вниз. Раздались вопли. Один из сыновей рыбака попытался выбраться из погреба, он уже почти взбежал по лестнице, уперся руками в пол, чтобы подтянуть тело — в глазах блеснули искорки надежды, — но одна из тварей вцепилась зубами в ногу и рванула вниз.
Нежить давила кур, забивала собак и скот. Повсюду клубилась пыль.
