Дэвид Дрейк - Окольный путь
Он посмотрел на Маврикия.
— Ты понял, о чем я?
— Вчера их повесили. Всех четверых. Выживший брат девушки смог их опознать — после того, как преодолел страх. Я отправил его в Алеппо, к сестре.
— А от монахов что-нибудь слышно?
Маврикий скорчил гримасу.
— Да. Они согласились позаботиться о девушке и помочь ей по возможности. Правда, они не очень рассчитывают на выздоровление. И… — он снова скорчил гримасу.
— Они сказали много неприятных слов о христианских солдатах?
— Да.
— У них имелись все основания. Войска смотрели казнь?
— Нет, не саму казнь. По крайней мере, не армия в полном составе. Конечно, многие смотрели. Но я отдал приказ оставить тела качаться на ветру, пока жара и стервятники не превратят их в скелеты. Солдаты все это увидят и поймут.
Велисарий устало вытер лицо.
— На время.
Он уныло уставился на свои ладони и на грязную тряпку. Тряпка так промокла от пота, что только его размазывала. Велисарий повесил ее на колышек сушиться.
— Но будут еще инциденты, — продолжал он, сев на место. — Армия слишком разложилась. Очень скоро это повторится. Когда это случится, Маврикий, я прикажу повесить и командующего офицера — рядом с солдатами. Я не приму никаких оправданий. Передай это в войска.
Маврикий сделал глубокий вдох. Он не боялся полководца, но знал, когда ему лучше не противоречить.
— Хорошо.
Полководец смотрел сурово.
— Я серьезно говорю, Маврикий. Удостоверься, что люди поняли мои требования. И абсолютно точно удостоверься, что поняли и их командиры.
Полководец слегка смилостивился.
— Это не просто вопрос поведения христианских солдат, Маврикий. Если люди этого не понимают, пусть хотя бы поймут практическую сторону. И ты, и я видели много проигранных сражений или по крайней мере выигранных наполовину, потому что войска в критический момент отвлекались. Позволяли врагу убежать или собраться для контратаки — потому что в это время рыскали в поисках серебряных блюд, или бегали за курицами, или насиловали женщин. Или просто наслаждались зрелищем горящего вражеского города. Города, который был единственным местом, где они могли бы расквартироваться. И занять позиции, если бы он не стал грудой головешек.
— Да, я понимаю.
Велисарий еще с минуту смотрел на Маврикия, затем улыбнулся.
— Верь мне, старый друг. Я знаю — ты считаешь меня витающим в облаках, но я докажу, что ты не прав.
Маврикий улыбнулся в ответ.
— Я никогда не думал, что ты витаешь в облаках. Хотя иногда тебя немного заносит.
Гектонтарх посмотрел на двух своих подчиненных и кивнул в сторону выхода из шатра. Ашот и Василий сразу же его покинули.
— Может, немного поспишь? — Маврикий даже не взглянул в сторону Прокопия. Ветеран дал ясно понять, причем без всяких реверансов, что смотрит на секретаря примерно так же, как на гадюку. Прокопий положил перо, встал и сам вышел из шатра. Довольно поспешно.
После того как остальные ушли, Маврикий тоже покинул шатер. Но у выхода остановился, недолго колебался и повернулся.
— Я не хочу, чтобы ты меня неправильно понял. Я просто не уверен, что это сработает. Только и всего. Кроме этого, у меня нет сомнений в твоей политике. Никаких. Перед тем как отвести тех четверых на виселицу, я сам отрезал веревку от мотка. И наслаждался каждой минутой.
Позднее, когда звуки в лагере поутихли, Велисарий опустил руку в тунику и достал камень. Он лежал в небольшом мешочке, найденном Антониной. Велисарий открыл мешочек и положил камень на ладонь.
— Давай, просыпайся, — прошептал он. — Ты уже достаточно поспал. Мне нужна твоя помощь.
Грани проснулись и блеснули. Энергия возвращалась. За время долгого отдыха цель смогла — так сказать — переварить свой странный опыт. Теперь мысли были более четкими, хотя такими же чужими, но тем не менее доступными для понимания.
Цели скопилось еще немного энергии, но… достаточно, решила она. Надо попробовать.
Полководец Велисарий, уже почти погрузившийся в сон в своем шатре, внезапно резко сел.
Снова его лицо появляется из земли. Облепленное остатками паутины, птичьих крыльев и листьев лаврового дерева. Внезапно взлетает в небеса, полностью трансформированное. Крылья теперь — крылья дракона. А лавровые листы испускают пламя и гром. Паутина — его мысли, закручивающиеся, плетущие капканы, выпускающие нити сквозь бесконечность.
Будущее.
Глава 6
— Вот и вся дипломатия! — рявкнул Бузес, в ярости разворачивая лошадь. Он с ненавистью посмотрел через плечо на удаляющиеся спины персидских командующих.
— Грязные персидские собаки, — согласился его брат Кутзес. Направляя лошадь вслед за братом, добавил: — Боже, как я их презираю.
Ехавший бок о бок с ними Велисарий предпочел промолчать. Он не видел смысла в спорах с братьями. И так отношения с ними были натянутыми.
На самом деле Велисарию персы нравились. Конечно, у них имелись свои недостатки. Самым главным, вызвавшим недовольство братьев, являлась потрясающая надменность персидских командиров. Надменность, в очередной раз продемонстрированная во время недавно проведенных переговоров.
Переговоры проходили на нейтральной территории у границы, разделявшей римлян и персов. Это была недолгая беседа на клочке абсолютно лишенной растительности земли. В переговорах участвовали шесть человек верхом на лошадях. Велисарий и два брата — Бузес и Кутзес — выступали от Рима. Персов представляли Фируз, командующий персами, и два его заместителя Питиякс и Баресмас.
Переговоры потребовал провести Фируз. Во время встречи он высказал пожелание, чтобы римляне разобрали крепость, возведение которой практически закончила армия Велисария. Или Фируз это сделает за них. По крайней мере, такова была суть требования. Но Фируз представил свое требование самым оскорбительным образом. Он похвалялся собственной военной мощью и насмехался над римлянами, не забывая вставлять многочисленные замечания, касающиеся римской трусости и отсутствия мужественности; со знанием дела порассуждал о стервятниках, которым предстоит пообедать останками римского войска. Конечно, если эти любители падали окажутся достаточно голодными, чтобы питаться таким мерзким мясом.
И так далее, и тому подобное. Велисарий с трудом сдерживал улыбку. Больше всего его развеселил приказ построить в крепости баню. Как объяснил персидский командир, ему потребуется баня, чтобы смыть с тела римскую кровь и грязь. Среди того, что придется смывать, Фируз перечислил в частности мозги Велисария. Мозгов Бузеса и Кутзеса, конечно, не будет, так как они у них отсутствуют напрочь.
