Алексей Свадковский - Кладоискатель
Мой вопрос почему-то вызвал улыбку у герцога, и тот сначала отрицательно покачал головой, а потом просто ответил:
— Нет.
— Что — «нет»? — не понял я.
— Я не скажу тебе, колдун, где я их спрятал, так же, как не сказал тем, кто спрашивал об этом до тебя, и тем, кто будет после тебя. Из-за этих сокровищ я оказался в аду, мои жена и сыновья убиты, а ты хочешь получить то, ради чего пальцем об палец не ударил! Мои предки добывали сокровища в битвах на полях сражений, штурмуя города врагов. Тысячи людей отдали жизни, добывая золото и драгоценные камни в шахтах и рудниках. Я и сам собрал немалые богатства, отобрав их у своих врагов. И теперь я плачу за те кровь и боль, что я причинил, собирая их, а плату Гелион за это мне назначил немалую. А ты, чужак, хочешь всем этим завладеть, и пользоваться тем, что теперь мне недоступно! Нет! Если не мне владеть ими, то пусть они не достанутся никому, и вечно лежат там, где я их спрятал!
Услышав всё это, я надолго замолчал, не зная, что сказать. Неудивительно, что сокровища не были найдены: герцог был упрям, и отдавать их не собирался. Читая про попытки их найти, я улыбался про себя над неумехами, и думал о том, как легко я найду то, что другие уже даже отыскать не надеялись. Что ж, не удалось по-хорошему, попробуем по-плохому!
— Солнцем проклятых, чёрной звездой последней надежды, свет которой погаснет над тобой, я приказываю тебе сказать, дух, где сокровища!
Юдоль одиночества, холода и пустоты, где обретались грешные души, освещалась маленькой, едва светящей звёздочкой, которую зажгла для несчастных Мелирана, чтобы даже в аду, куда эти люди с таким упорством при жизни мостили дорогу, не пропадал свет добра, давая надежду заблудшим. Сделать так, чтобы несчастная душа перестала видеть даже отблеск этого света, было самой страшной карой, которой я мог угрожать.
Мои слова заставили герцога броситься в порыве ярости ко мне, забыв о границе, нас разделяющей. Морская соль вспыхнула, и дух был отброшен, так и не сумев покинуть круг призыва.
— Ты не можешь этого сделать, колдун, ты не бог! Это дар Мелираны, и лишь она в силах нас его лишить!
Я с досадой сжал губы. Обман не удался. Заставить говорить призрака нельзя, если он сам этого не хочет. Угрожать, обманывать — вот что приходилось делать некромантам, чтобы принудить тех, кто был неразговорчив. Власти приказывать у них не было. Но находясь в круге призыва, душа не могла лгать, и хоть это немного утешало.
Что ж, попробуем по-другому.
— Если ты будешь упорствовать, тогда я заточу тебя в каком-нибудь трупе, и ты будешь вечно находиться на грани жизни и смерти!
Моя угроза вызвала смех у герцога.
— Ты можешь пугать меня, чем хочешь, колдун! Любое место, куда бы ты меня не отправил, будет лучше того, где я нахожусь по приговору Гелиона, а я брошен в ад. Бескрайняя заснеженная долина, усеянная огромными кусками острого льда, разрезающего плоть от одного к нему прикосновения, постоянный пронизывающий ветер, холод и снег, застилающий небо, из-за которого ничего не видно дальше, чем на пару шагов. Я вынужден бродить по этой бескрайней долине, где никогда не видно солнца, и драться с подобными мне за пищу, что иногда удаётся найти под снегом, который приходится разрывать голыми руками, а снег острый, как стекло. А потом есть какую-то мёрзлую дрянь вроде травы, если её удастся найти. И это лишь малая часть того, что там происходит. Голод. Холод. Боль. Одиночество. И так без конца. Поэтому, чем бы ты мне не угрожал, колдун, ты не можешь сделать мне хуже или больнее, чем есть. Человеческого разума не хватит, чтобы выдумать наказание страшнее чем то, что установили боги.
На это я не нашёлся, что сказать. Пытаться запугать того, кто и так находился в аду, было глупо. Я решил попробовать ещё кое-что.
— Может быть, у тебя остались какие-то незаконченные дела на земле, которые я могу выполнить для тебя, а в награду ты скажешь то, что я хочу услышать?
Теперь мои слова заставили герцога задуматься. Спустя время он произнёс:
— Да, ты можешь кое-что сделать для меня, и в награду за это я скажу, где я спрятал свой клад.
Это было замечательно! Надежда снова расправила крылья в моей душе. Что бы он ни попросил, я был готов выполнить. Построить для него и его семьи мавзолей, украшенный изразцами и фресками, написать песню, обеляющую его имя, или что угодно, что могло быть нужно душе, обречённой на страдание.
— Для начала, скажи: после того, как меня и моих детей с женой убили, кто пришёл к власти и занял трон?
Этот вопрос меня удивил.
— Юный принц, которого ты заточил в крепость, — сказал я, вспоминая старую хронику.
— Значит, они всё-таки усадили на трон этого дурачка! — пробормотал герцог.
— Почему дурачка? — удивился я. — В хрониках написано, что он был здоров душой и телом и мудро правил страной.
— А что ещё они могли про него написать? Ведь книги о правителях правдивы лишь после их смерти, да и то не всегда, а при жизни в них лишь ложь и восхваления. Принц не был дураком в буквальном смысле: на четвереньках за собаками не ползал, и с лошадями не разговаривал, но страной он управлять был не способен. Бесхарактерен, труслив, доверчив, верил всему, что ему говорили, не умел общаться с людьми, без конца читал книги и по ним судил о мире и людях. И такому человеку я не мог доверить трон и управление страной, которой веками правили мои предки.
Людям всё равно, кто сидит на троне, лишь бы тот хорошо управлял страной, не было войн, а налоги были справедливы. Но лордам не нравились железные порядки, что я создал; они хотели жить как при моём брате, который больше царствовал, чем правил. Пиры, балы, охота день за днём — и так без конца. А то, что у иного лорда дружина чуть ли не больше королевской армии, это было не важно. Лорды в своих владениях творили, что хотели, и король не мог ничего с этим поделать, да и не хотел. Бароны и графы не платили в казну ни медяка, а с крестьян и горожан драли три шкуры. Доходило до того, что лордов даже к суду привлечь нельзя было, ибо их судить могли лишь равные им. А когда война с Фореном началась, которую мы потом проиграли, потому что лорды отказались выделить деньги и подкрепления для королевского войска, моё терпение закончилось. Я больше не мог смотреть, куда катится моя страна! Я устроил убийство своего брата, чтобы занять трон, и если б не та дурацкая клятва, мои потомки правили бы этой страной! Лорды наверняка радовались тому, что принц взошёл на мой трон, ведь они опять могли творить, что хотели, при таком слабом правителе.
— Не мне судить, как он правил. Я могу лишь видеть то, как сейчас правят страной его потомки, принявшие корону. Делают они это мудро, и страна процветает. Войн нет, жители всем довольны…
