Neil Gaiman - Дети Ананси
– Вы, по всей видимости, не сознаете, – сказала мама Рози, – что свадьба стоит денег. Я отвела по сто семьдесят пять фунтов на столы с «А» по «Г». «А», разумеется, главный. За эти столы сядут ближайшие родственники Рози и мой женский клуб. По сто двадцать пять фунтов отведено на столы с «Д» по «Е», за которые, сами понимаете, сядут не столь близкие знакомые, дети и так далее.
– Вы сказали, мои друзья будут за столом «Ж», – сказал Толстый Чарли.
– Это еще одним уровнем ниже. Туда не будут подавать закуску из авокадо с креветками или бисквиты с шерри.
– Когда мы с Рози обсуждали обед, то собирались взять общей темой кухню Вест-Индии.
Мама Рози раздула ноздри.
– Временами девочка сама не знает, чего хочет. Но теперь мы с ней обо всем договорились.
– Послушайте, – сказал Толстый Чарли, – думаю, мне нужно поговорить с Рози, а потом я вам позвоню.
– Просто заполните формуляры, – велела мама Рози и подозрительно поинтересовалась: – Почему вы не на работе?
– Я… Я там не… То есть у меня сегодня выходной. Я не пойду. Туда не пойду.
– Надеюсь, вы сообщили об этом Рози. Она мне сказала, что собирается пойти на ленч с вами. И из-за вас я теперь останусь одна.
Толстый Чарли переварил полученную информацию.
– Ага. Спасибо, что заглянули, миссис Ной. Я поговорю с Рози, и…
В кухню вошла Дейзи. Одета она была в льнущий к сырому телу халат Толстого Чарли, на голову наверчено полотенце.
– У тебя ведь есть апельсиновый сок, правда? – спросила она. – Знаю, я его видела, когда заглядывала в холодильник. Как твоя голова? Лучше?
Открыв холодильник, она налила себе сок в высокий стакан.
Мама Рози кашлянула. По звуку не походило на откашливание, скорее уж на гремящую под волной гальку.
– Привет, – сказала Дейзи. – Меня зовут Дейзи.
Температура в кухне начала стремительно падать.
– Вот как? – спросила мать Рози. С последнего «к» свисали сосульки.
– Интересно, как бы называли апельсины, – сказал в повисшей тишине Толстый Чарли, – не будь они апельсинового цвета. Если бы они были никому не известным голубым фруктом, стали бы их называть голубинами? И мы пили бы тогда голубиновый сок?
– Что? – переспросила мама Рози.
– Ну и ахинея, ей-богу! – улыбнулась Дейзи. – Ладно. Пойду поищу свою одежду. Приятно было познакомиться.
Она вышла. Толстый Чарли не смел даже дышать.
– Кто. Это. Был? – с каменным спокойствием чеканя слова, спросила мать Рози.
– Моя сес… кузина. Кузина, – пробормотал Толстый Чарли. – Я привык называть ее сестрой. Мы вместе выросли. Она просто решила переночевать у меня. Она у нас сорвиголова. Ну… Да… Увидите ее на свадьбе.
– Помещу ее за стол «Ж», – сказала мама Рози. – Там ей будет удобнее. – Сказано это было таким тоном, каким нормальные люди говорят: «Хотите умереть быстро или дать Монго сперва с вами поиграть?»
– Ага, ладно. Приятно было повидаться. М-да… у вас, наверное, уйма дел, а мне надо собираться на работу.
– Я думала, у вас выходной.
– Утро. У меня свободное утро. А оно почти кончилось. И мне нужно ехать на работу, поэтому до свидания.
Прижав к себе сумочку, мама Рози встала. Толстый Чарли поплелся за ней в коридор.
– Спасибо, что заглянули.
Она моргнула – точь-в-точь змея перед броском.
– До свидания, Дейзи, – окликнула она. – Увидимся на свадьбе.
Натягивая через голову футболку, в коридор высунулась Дейзи в трусиках и лифчике.
– Берегите себя, – сказала она и исчезла в спальне Толстого Чарли.
За все то время, пока Толстый Чарли провожал ее до двери, мама Рози больше не произнесла ни слова. Когда, переступив порог, она обернулась, он увидел в ее лице нечто ужасное, и его желудок стянуло узлом еще большим, чем раньше. И было это то, что мама Рози делала губами. Углы ее рта вздернула вверх жуткая гримаса – эдакий череп с сухими губами.
Закрыв за ней дверь, он стоял, дрожа, в прихожей. А после, как человек, отправляющийся на электрический стул, поплелся наверх.
– Кто это был? – спросила почти одетая Дейзи.
– Мать моей невесты.
– Сущая мегера, верно?
На Дейзи была та же одежда, что и вчера.
– Неужели ты так пойдешь на работу?
– Господи упаси! Нет, сначала поеду домой переоденусь. И вообще на работе я выгляжу иначе. Вызови мне такси, ладно?
– Тебе куда?
– В Хендон.
Он позвонил в местную службу заказа такси. Потом рухнул на стул в коридоре, проигрывая различные сценарии будущего – все малопривлекательные.
И вдруг заметил, что кто-то стоит рядом.
– У меня есть витамин В, – сказала Дейзи. – Или попытайся пососать ложку меда. Мне никогда не помогало, но моя соседка клянется и божится, что это снимает ей похмелье.
– Не в том дело, – ответил Толстый Чарли. – Я сказал ей, что ты моя кузина. Чтобы она не подумала, что ты моя… что мы… ну, понимаешь… чужая девушка в моей квартире…
– Кузина, да? Ладно, не волнуйся. Она скорее всего про меня забудет, а если нет, то скажешь, что мне по какой-то причине пришлось срочно уехать за границу. Ты никогда больше меня не увидишь.
– Правда? Обещаешь?
– Поменьше радости в голосе, пожалуйста.
С улицы просигналил автомобиль.
– Мое такси. Встань и попрощайся.
Толстый Чарли встал.
– Не волнуйся, – сказала Дейзи и обняла его на прощание.
– Кажется, моя жизнь кончена.
– Нет, не кончена.
– Я обречен.
– Спасибо, – сказала она, а потом вдруг встала на цыпочки и поцеловала его – поцелуем более долгим и крепким, чем полагается по условиям столь недавнего знакомства. Затем, бросив ему улыбку, она сбежала по ступенькам и была такова.
– Ничего такого не было, – сказал закрывшейся двери Толстый Чарли. – На самом деле такое просто невозможно.
Он еще чувствовал вкус ее апельсиновый сок и малина. Это был настоящий поцелуй. Серьезный поцелуй. В нем было «ух ты», какого он никогда в жизни не испытывал. Даже с…
– Рози, – выдохнул он и поспешно набрал ее номер.
– Вы позвонили Рози, – произнес голос его невесты. – Я занята или снова потеряла мобильник. А с вами говорит автоответчик. Перезвоните мне домой или оставьте свое сообщение…
Толстый Чарли прервал связь. Потом надел поверх тренировочного костюма пальто и, чуть поморщившись на безжалостный дневной свет, вышел на улицу.
Рози беспокоилась, что само по себе ее тревожило. А виной (хотела она себе в этом признаться или нет) этому и многому другому в мире Рози была ее мама.
Мир, в котором маме ненавистна сама мысль о том, что дочь выйдет замуж за Толстого Чарли Нанси, казался понятным и привычным. Сопротивление мамы свадьбе она приняла за знамение: мол, это правильный поступок, даже если сама она не до конца в себе уверена.
