Джордж Брейген - Клеймо змея
Все судорожно подхватили его слова, их губы зашевелились, повторяя слова охранительных лауд. Страх настолько владел людьми, что, когда теннетор приказал жрецам приблизиться к телу Адальджизы, они боялись подойти близко к следам Ночного Губителя. Несчастную девушку осторожно уложили на длинный белый плащ из прочной ткани и понесли между усыпальницами, а не по дорожке, идущей кругом от храма. Слишком силен был ужас, чтобы ступать на те же самые места, которых еще недавно касались ноги гнусного чудовища, похитителя человеческих сердец.
Адальджизе суждено было занять место в подвальной части Привратни, там, где двое суток до этого ожидал своей участи Томезиус, так и не завершивший в эту ночь скорби свой земной путь. Гроб с его телом было решено выносить через Южные врата, дабы не проходить мимо того места, где только что была убита Адальджиза, и не осквернять последние шаги мудрого теннетора напоминанием о крови, недавно пролившейся на землю.
Астрис отправился провожать своего ученого друга до усыпальницы, приказав братьям возвращаться в покои. Хундинг, вздыхая, пробубнил, священные слова молитвы перед сном и, громко зевнув, спросил:
— Как ты считаешь, Губитель не сможет взломать дверь наших покоев? Может, подпереть ее чем-нибудь изнутри? Я так устал с дороги, что мечтаю о хорошем сне…
Хлодвиг едва сдержался, чтобы не вспылить. После смерти Адальджизы всякие разговоры о собственной безопасности казались ему кощунственными. Он находился в таком состоянии, когда рассудок противится сну, хотя изнуренное тело, усталое после долгой дороги, и жаждало покоя.
Он положил набок неказистый стул и толстой прочной ножкой подпер дверь изнутри.
— Теперь, братец, можешь спать спокойно, — мрачно сказал он. — Никто не причинит вреда твоему сердцу…
Но Хундинг не заметил язвительного тона и добродушно поблагодарил:
— Спасибо, Хло, я очень благодарен тебе.
После этого он дунул на светильник, и в тесной комнатке воцарилась полная темнота. Измученный и возбужденный Хлодвиг прилег на свое место. Он никак не мог успокоиться. Раз за разом, перед его внутренним взором возникало прекрасное бледное лицо Адальджизы, лежащей в лунном свете. Юноша был уверен, что не заснет в эту ночь, и неожиданно подумал, что не сможет теперь заснуть никогда, что обречен на вечное бодрствование, дабы искупить хоть как-то мучения рыжеволосой девушки.
Занятый своими мыслями, Хлодвиг даже не заметил, как крепко заснул. Просто точно погас на время светильник его рассудка, и он погрузился в бесконечную темноту.
Проснулся Хлодвиг еще до рассвета. Он привстал, опершись локтем о свое ложе, потому что кто-то словно толкнул его в плечо. Юноша даже осмотрелся по сторонам, но, конечно же, в крохотной каморке никого, кроме сладко сопящего Хундинга, рядом не оказалось. Сквозь маленькое, размером с оловянную тарелку, оконце едва проникал снаружи серый свет.
Неожиданно со стороны двери раздался легкий шорох. Хлодвиг затаил дыхание и замер, напряженно вслушиваясь в тишину. Сомнений не было — шорох снова повторился, и дверь слегка качнулась, как будто кто-то пытался отворить ее снаружи.
Взгляд юноши был прикован к толстой ножке стула, которой он предусмотрительно подпер ночью дверь. Именно она крепко держала сейчас створку, не давая ей распахнуться. Хундинг по-прежнему ничего не ощущал, и даже в предрассветной мгле было заметно, как порозовели от крепкого сна его щеки.
Прошло не так много времени, всего несколько глубоких вздохов, и едва различимая суета за дверью прекратилась. Хлодвиг осторожно спустил босые ноги на холодный каменный пол и привстал со своего ложа. Каморка была очень небольшая по размерам, поэтому стоило ему сделать пару шагов, как ухо его оказалось около двери. В коридоре, с другой стороны, стояла полная тишина — как юноша ни прислушивался, ничего нельзя было различить.
Мысли его, до этого момента разрозненные, словно собрались в тугой пучок. Хлодвиг ясно понял, что Ночной Губитель, опьяненный кровью Адальджизы, забрался в мирные покои Привратни в поисках новой жертвы.
Можно было бы переждать опасность, укрывшись за толстой дверью, подпертой изнутри стулом, но юноша сразу же подумал о наставнике. Его уже не волновала собственная судьба, в это предрассветное время сознанием завладел страх за судьбу Астриса. Наверняка наставник поздно вернулся в свои покои после погребения своего друга и, скорее всего, не запер за собой дверь. В воображении Хлодвига с быстротой молнии пронеслась картина: утомленный ночными переживаниями Астрис неподвижно лежит на своем ложе, а в его комнату украдкой проникает Губитель с острым ножом в руке…
От подобных жутких видений кровь мгновенно прилила к лицу юноши. Не раздумывая, он схватил свою одежду и быстро облачился в нее. Нужно было предупредить наставника!
В длинном каменном коридоре царила полная тьма, только впереди: в узком проеме брезжил неясный серый свет. Здесь было гораздо холоднее, чем в тесной каморке, поэтому от свежего воздуха, а может быть, и от волнения по спине Хлодвига пробежала дрожь. Юноше казалось, что он не чувствует под собой ног, но, тем не менее, он заставил себя двинуться вперед, к покоям Астриса. Неясное беспокойство постоянно подгоняло юношу, толкало вперед.
Хлодвиг старался идти тихо и все равно с досадой отмечал, что в гулкой пустоте отчетливо раздается звук его шагов. Он пытался ступать только на носки, крадучись, не сводя глаз с проема дверей.
Повернув направо, он стал искать дверь в комнату учителя. Но, так как днем они с братом только мельком видели, куда он направился, а двери в этой части строения походили одна на другую, найти нужную дверь ему не удалось. Хлодвигу казалось, что все-таки он припоминает, в каком месте коридора была та дверь, поэтому он решил открыть одну из комнат, которая, по его мнению, могла оказаться именно той, какую он искал. Ни малейшей опасности, по мнению юноши, в этом не было, — если Астрис окажется в комнате, то можно будет его предупредить о возможной опасности, а если комната не та, он просто извинится и уйдет. А если хозяин ее спит, что представлялось самым вероятным, то он и не заметит прихода Хлодвига…
Ухо юноши вплотную прижалось к двери: внутри стояла полная тишина. Тогда он постучал так тихо, что спящего стук бы не разбудил, а бодрствующий непременно откликнулся бы. Но снова за дверью ничего не было слышно. Хлодвиг обхватил пальцами круглую холодную ручку и осторожно толкнул вперед дверь. И тут из груди его невольно вырвался глухой вскрик.
В этот самый миг сильная ладонь плотно обхватила его рот, не давая произнести ни одного слова. Кто-то бесшумно подкрался к юноше сзади и из-за спины обхватил его за туловище, прижимая руки к телу и зажимая губы.
