Джон Робертс - Степная царица
После расспросов киммериец направился к небольшому загону, выложенному из камня, где за верблюдами Омри наблюдал всего один человек. Он был пожилым по меркам кочевников, среди которых мало кто доживал до преклонных лет. Глаза его казались еще яркими, хотя и окружало их множество морщин. Его освободили от тяжелой патрульной и охранной службы, которую несли более молодые воины, но на боку его висела прекрасная сабля, и он был так же готов воспользоваться ею, как и любой другой.
Конан приветствовал старика и протянул ему припрятанную до этого бутылку финикового вина.
— Твой вождь сказал мне, что ты источник знаний и тебе хорошо известны легенды пустынь.
Рот старика был спрятан платком, но морщины у глаз еще более углубились от улыбки.
— Да, так оно и есть, незнакомец. — Он взял бутылку, затем, сохраняя приличие, отвернулся, когда поднял платок для того, чтобы пить. Немного выпив, он опустил платок и вернул бутылку Конану. — Благодарю тебя. Какую легенду ты хочешь услышать, незнакомец? Я знаю все песни о Рустуме Великолепном. Я знаю легенды о царях и подлецах и о любви и людей, и богов. Я могу рассказать о битве и смерти, и о сватовстве к принцессе, и о проклятиях могучих колдунов. Что ты хочешь услышать?
Голос старика был глубоким и чистым — голос прирожденного рассказчика.
Конан выпил вина и снова подал бутылку старику.
— Я хотел бы послушать о городе, затерянном в глубине пустыни.
Старик выпил так же, как и до этого, и вернул бутылку.
— А их много! Бронзовый город показывается смертным каждые сто лет, и из тех, кто входит в него, чтобы прочесть волшебные письмена, выведенные золотом на мраморных стенах, каждый третий погибает, один из трех сходит с ума, оставшемуся же будет выпадать удача до конца его дней. Илхар, город Жемчужных башен, лежит в развалинах, ибо люди сильно согрешили и боги лили на него огонь в течение многих дней и ночей, не пощадив ни людей, ни скота. А колдуны Аманопета подняли свой город на небо — дворцы, дома, храмы и стены, — и никто его больше не видел. О каком затерянном городе ты хочешь услышать, незнакомец? — Он протянул руку к бутылке, и Конан дал ее старику.
— Ты знаешь о Джанагаре, городе Опаловых ворот?
Старик сощурился и порылся в своей памяти.
— Иблис, незнакомец, ты просишь рассказать самую старую и самую загадочную легенду!
— Значит, ты слышал ее?
— Слышал, но так давно и из такого редкого источника, что я вполне могу быть последним сказителем, знающем о Джанагаре. Еще в ранней юности я разыскивал стариков, коротающих ночи в пустыне и исполняющих древние легенды и песни. Когда я был мальчиком, клан моего отца стоял лагерем перед стенами Замбулы, куда мы приходили каждый год на верблюжью ярмарку. Мы стояли у источника рядом с крохотным племенем, называвшимся Уадим. Когда-то это был могучий народ, но завистливые племена собрались вместе и отняли у них колодцы и тайные пастбища, и за пять поколений от народа осталась лишь горстка людей, которых мы видели у стен Замбулы. Это был грустный народ, ибо они получили прозвище проклятого племени, и, следовательно, молодые люди не могли достать себе жен, и они были обречены на вымирание.
Старик вздохнул и отхлебнул вина.
— Продолжай, пожалуйста, — сказал Конан, не пытаясь забрать бутылку.
— Следующей луной по дороге в Кассали в Пунте мы узнали, что народ Уадим был уничтожен стигийцами, которые собирались построить форт в том месте, где оставался последний колодец этого несчастного племени. После этого все их легенды были потеряны, кроме тех, что я слышал у Замбулы.
— И одна из этих легенд была о Джанагаре?
— Да. Дай мне вспомнить, незнакомец, ибо это было много-много лет назад.
Старик хлебнул вина и на несколько минут уставил взгляд в пространство. Затем он продолжил:
— Сейчас припоминаю. Очень-очень давно тот народ, что сейчас является племенами пустыни, был всего лишь крестьянами, которые ковырялись в земле… — Он слегка отвернулся, приподняв платок, и плюнул на землю, выразив этим свое презрение к оседлым жителям, даже если они его собственные предки. — Злой Джанагар сиял, подобно драгоценному камню среди плодородной земли, которая теперь и есть самое сердце пустыни. Могуч был Джанагар, город высоких башен и огромных храмов, из которых поднимался ароматный дым благовоний, сжигаемых перед алтарями богов. Невообразимо богат был Джанагар, город, где дворцы князей сверкали золотом и серебром, где люди носили шелк и бархат и даже блудницы украшали себя такими драгоценностями, которым теперь позавидовала бы любая царица.
Жесты старика были столь же красноречивыми, как и его речь, его руки и длинные тонкие пальцы изображали в воздухе башни и людей давно уже мертвого города.
— Но зло охватило Джанагар, последние цари города и их изнеженные придворные обратились к мерзкому колдовству. Богатства и власти им было мало. Нет, они желали бессмертия, и, чтобы достичь этого, они занялись самым черным колдовством, обратились к самым чудовищным обрядам. По ступеням храмов текла кровь жертв, убитых во время церемоний столь мерзких, что смотревшие сходили с ума.
Это разгневало богов. Не кровопролитие, ибо боги любят кровь. Нет, их разгневало дерзкое стремление злых колдунов Джанагара. Они стремились превзойти богов. — Старик нагнулся вперед и заговорил шепотом, будто боясь привлечь внимание высших сил. — Ибо знай, незнакомец, что даже боги не бессмертны, но все со временем умирают. И за это они прокляли Джанагар. В одну ужасную ночь жители бежали из города и больше туда не возвращались. Но были и такие, кто не бежал. Те колдуны и их приспешники остались, до последнего пытаясь отвести от себя гнев богов. В ту ночь они совершали свои самые мерзкие ритуалы, произносили заклятия такой силы, на какие не решался до этого даже самый безумный маг. Сама земля вокруг Джанагара иссохла от зла, скопившегося во время битвы людей и богов, и в ту ночь получила свое начало пустыня, и она все расширяется, а в самом сердце ее лежит Джанагар.
Пока Конану эта легенда не казалась отличной от других, ей подобных. О мертвых городах часто рассказывали, что их жители разгневали богов, рассказывали о зле, о поныне действующем проклятии. Неужели Джанагар ничем не отличается?
— Ты не знаешь, — спросил киммериец, — легенды, связывающей Джанагар с хадизза, демонами бури?
Старик задумался.
— Нет, эта древняя легенда о них не упоминает. Хотя хадизза встречаются во многих рассказах, и вполне может быть, что они возникли во время бесславного падения Джанагара. Поскольку сама пустыня родилась тогда, не могли ли демоны пустыни явиться тогда же?
— Да, вполне может быть, — согласился Конан. Он поднялся и поблагодарил старика, который пытался задержать его, чтобы заставить еще послушать легенды, но у киммерийца были другие дела.
