Инесса Заворотняя - Олеся
Когда я очнулась, ко мне в окно ярко светило солнце, я не на секунду не забывала, что стала вдовой. Странно, но я не ничего почувствовала, хотя должна была ощутить его смерть. Слез не было, какая-то часть меня все еще не верила в смерть Всеволода. Наверное, в это верила та, маленькая уцелевшая часть моей души, которая не сгорела в том пожаре, который сжигал меня, после того как я узнала о смерти мужа. Я встала, у кровати на стуле лежала мужская одежда, тот изумительный плащ, рядом со мной на подушке лежал медальон. Я плохо разбираюсь в тканях, но плащ был необыкновенно мягкий и теплый. Я оделась и с удовольствием накинула его на себя. Я оглянулась, лучик солнца играл на овале медальона, я одела его и спрятала под одежду. В углу стоял таз с водой, я заглянула в него и ахнула! Я очень изменилась! Мои зеленые глаза, потемнели от горя, к тому же они были какие-то не живые. Мои темные волосы стали угольно черными, и одна прядь поседела. Я накинула на голову капюшон от плаща, он почти закрывал мое лицо. Я закрыла лицо руками и растерянно села на стул. " Я сильная, я переживу это", — думала я, хотя отлично понимала, что умерла вместе с мужем, и теперь в этой комнате сидел не человек, а всего лишь тень, растение, которое не живет, а только существует…
Я вышла из своей комнаты, хижина была пуста. В печи горел огонь, дрова приятно и очень тихо потрескивали, давая тепло. Хижина состояла из 3-х комнат. Та, в которой проснулась я, была не особо обставлена. Там была кровать, стол и стул. В этой комнате: печь, стол две деревянные лавки около него, и еще две при входе. Третью комнату я не рассмотрела, из нее вышел хозяин избушки. Некий такой дедушка, очень напоминающий собой лесного духа. У него не было бороды, а волосы на голове, где они были естественно, были седыми. На нем была одета простая рубаха, и широкие штаны.
— Здравствуй, внученька, — очень нежно и спокойно сказал мне дед
— Здравствуйте, простите, что так ворвалась к вам, — извинилась я
— Ну, что ты, что ты! Я только рад компании! Если тебе не куда идти оставайся! — с улыбкой предложил мне он
— спасибо, — мне тогда было абсолютно все равно где жить и как, — меня Олесей зовут. А вас?
— Зови меня просто "дед". Ну, что, внученька, готовь завтрак, а я пойду, проведаю наших соседей.
— Тут, кто-то еще есть?!
— Конечно, сейчас только зайчики да птички, а уже скоро нас еще больше будет! — дед накинул на себя плащ и ушел.
Я прожила у него всю зиму, мы долго и о многом с ним разговаривали. Дед не спрашивал о том кто я и откуда, а мне совсем не хотелось об этом вспоминать. Когда настала весна, я узнала, что у деда здесь еще и огород имеется, и пчелы есть.
— Деда, а ты не боишься, что кто-то на тебя нападет? — помогая ему на огороде, спросила я как-то
— Нет, не боюсь. Коль что, а защитить себя я сумею.
— а меня научите? — спохватилась я
— Хорошо, — быстро согласился дед, — но запомни одно: "Драться не хорошо, но если пришлось, то дерись достойно"
После этого разговора, мы начали заниматься каждый день. Дед учил меня всему: самообороне, стрельбы из лука. Я в начале немного побаивалась стрелять из лука, и всегда, прежде чем выстрелить, закрывала глаза
— было бы лучше, если бы ты, прежде чем выпустить стрелу открывала глаза, — скептически заметил дед и подошел ко мне, — Забудь о злости, ненависти, боли. Представь, что эта стрела вся твоя боль, ненависть, злоба. Открой глаза и смело выпусти их. — Я закрыла глаза и вспомнила все, что вызывало во мне боль и ненависть. Я представила, что все это из моей головы переместилось в стрелу, а в душе остался только покой. Я почувствовала, необыкновенный порядок и собранность. Открыв глаза, я прицелилась и выпустила стрелу. У меня перехватило дыхание, я наклонилась тяжело дыша
— Уже лучше, еще немного и ты станешь непревзойденной лучницей, — услышала я похвалу деда. Глянув на цель, я не поверила своим глазам: стрела была всего в нескольких сантиметрах от центра мишени.
Я не рассказываю подробно все, что происходило со мной в те дни, потому что ничего особенного не происходило. Я тренировалась, помогала деду по хозяйству и не замечала, как проходили дни, недели, месяцы…
Было начало осени. Древний лес покрылся позолотой. Огромный дуб, который рос у самой хижины все еще оставался зеленым. Вокруг стоял мир и покой. В тот день, когда нарушился мой покой, было очень жарко. Дед говорил, что ночью будет страшная гроза. Единственное, что осталось в моих привычках из прошлого это любовь к лесу. Я очень часто уходила вглубь леса и просто, не о чем не думая, гуляла по тропинкам древнего леса. Я как будто питалась энергией деревьев-великанов. Когда я возвращалась, у меня появлялся прилив сил. За время, проведенное в лесу, я очень изменилась. Я изменилась во всем: начиная с внешности и заканчивая силой духа. До этой трагедии я во всем опиралась на Всеволода. Он был для меня всем: опорой, защитой, любовью и семьей. Когда я в один миг всего этого лишилась, мне ничего не оставалось, как стать сильной. Я поняла, что когда не на кого опереться приходиться опираться на себя.
В тот день я как обычно пошла в лес, но дальше все было не так как обычно. Где-то вдалеке я услышала ржание лошади. Вначале я подумала, что мне послышалось, но потом звук повторился и я пошла на него. Вскоре я сквозь деревья увидела лошадь, а возле нее человека. Я понаблюдала немного и поняла, что человек не двигается. Двигаемая исключительно желанием помочь я подошла к этому и человеку. Я остановилась в нескольких шагах и замерла. Я узнала его — это был Ким. Ким, гонец моей бабушки, но что он здесь делал? Я подошла к нему почти в плотную, он был без сознания, рубаха в нескольких местах была порвана, а на щеке была небольшая рваная рана. Я опустилась перед ним на корточки и дотронулась до его щеки. У Кима был истощенный вид, наверное, он заблудился. Парень еще дышал. Я быстро вернулась в хижину и мы, с дедом закинув его на лошадь, довезли до хижины, где и расположили его на лавке в главной комнате. Хоть днем и было жарко, ночи уже были достаточно холодными, поэтому дед, прежде всего, накрыл его теплым одеялом, а уж после поручил мне обработать рану на щеке Кима. Я села возле него на стул и когда я начала вытирать запекшуюся кровь Ким открыл глаза и пробормотал
— я что уже умер?
— И не дождешься! — довольно грубо сказала я. Услышав мой голос, Ким подскочил и сел с широко открытыми глазами, — Тихо, тихо, — меня рассмешило выражение его лица, я с улыбкой продолжила вытирать его щеку, — спокойно
— Олеся? Я что схожу с ума? — ошарашено спросил Ким
— Да, это я. Ты не сходишь с ума, — успокоила его я. Я прекрасно помнила то ощущение безумия, которое охватило меня, когда я только попала в этот мир, поэтому перестала смеяться и добавила, — тебе сейчас нужен отдых. Позже поговорим, а пока на, — я встала, сняла с печи наш с дедом обед и протянула его Киму, — поешь, — гонец с жадностью набросился на еду, — только не спеши, а то еще плохо станет, — предупредила его я.
