Майкл Скотт - Волшебник
Лицо на потолке на миг обрело форму. Это оказался красивый мужчина с продолговатым худым лицом и темными глазами. В глазах появились капельки воды, и он моргнул.
— Кто ты? — спросила Перенель.
— Меня зовут Хуан Мануэль де Айяла. Я открыл Алькатрас.
Снаружи темницы щелкнули клыки, и в коридоре пахнуло змеей и гнилым мясом. Перенель молчала, пока запах и шаги не исчезли, а потом снова посмотрела на потолок. Очертания лица стали отчетливее, трещины на камне превратились в глубокие морщины на лице. Это было лицо моряка, с морщинами вокруг глаз от постоянно прищуренного взгляда, устремленного навстречу новым горизонтам.
— Почему ты здесь? — вслух спросила она. — Ты умер тут?
— Нет. — Узкие губы изогнулись в улыбке. — Я вернулся, потому что полюбил это место с того самого момента, как увидел его. Это было в год Господа нашего тысяча семьсот семьдесят пятый, и я плыл на хорошем корабле «Сан-Карлос». Я помню, что это был август, пятое число.
Перенель кивнула. Ей и раньше встречались призраки вроде Айялы. Мужчины и женщины, которых так привлекало какое-то место, что они отправлялись туда вновь и вновь во снах, а когда они умирали, их дух возвращался, чтобы стать призраком-хранителем.
— Уже много поколений я слежу за этим островом. И всегда буду следить.
Перенель пристально посмотрела на него.
— Тебе, наверное, грустно было видеть, как прекрасный остров превратился в место боли и страданий, — осторожно сказала она.
Губы дрогнули, и из глаза упала капелька, брызнув на щеку Перенель.
— Смутные дни, печальные дни… но, к счастью, они позади.
Губы призрака шевелились, и слова шепотом звучали в голове Перенель.
— В тюрьму Алькатрас не заключали людей с тысяча девятьсот шестьдесят третьего года, и с тысяча девятьсот семьдесят первого здесь спокойно.
— Но теперь на твоем любимом острове новый пленник, — ровным голосом произнесла Перенель. — И его стережет охранник, каких не видывал этот остров.
Лицо на потолке изменилось, и влажные глаза сощурились.
— Кто этот пленник? Ты?
— Меня держат здесь против моей воли, — сказала Перенель. — Я — последний пленник Алькатраса, и меня сторожит не человек, а сфинкс.
— Нет!
— Сам убедись!
Штукатурка затрещала, и на лицо Перенель посыпалась сырая пыль. Когда она снова открыла глаза, лицо на потолке исчезло, оставив лишь едва заметный след. Перенель невольно улыбнулась.
— Отчего тебе так весело, человек? — раздался не голос, а шипение на языке, который возник задолго до человечества.
Быстро усевшись, Перенель сосредоточилась на чудовище, стоящем в коридоре всего в двух метрах от нее.
Многие поколения людей пытались запечатлеть образ этого существа на стенах пещер и на глиняной посуде, высечь его в камне, воспроизвести его облик на пергаменте. И никто даже близко не смог передать весь ужас, который исходит от настоящего сфинкса.
У него тело огромного мускулистого льва в шрамах и порезах, как напоминание о старых ранах. Два орлиных крыла из грязных и порванных перьев виднеются за могучими плечами, сложенные вдоль спины. А на плечах — маленькая, почти изящная голова прекрасной молодой женщины.
Сфинкс подошел вплотную к тюремной решетке, и из его пасти выскочил раздвоенный черный язычок.
— У тебя нет причин улыбаться, человек. Я узнал, что твой муж и воительница в Париже и они окружены со всех сторон. Их скоро схватят, и на этот раз доктор Ди постарается, чтобы они никуда не убежали. Насколько мне известно, старейшины дали доктору разрешение покончить с легендарным алхимиком.
У Перенель екнуло сердце. Многие века темные старейшины стремились поймать Николя и Перенель живыми. И если сфинкс говорит правду, если теперь они готовы убить Николя, то все изменилось.
— Николя сумеет убежать, — уверенно произнесла она.
— Только не на этот раз. — Сфинкс размахивал львиным хвостом, поднимая клубы пыли. — Париж принадлежит итальянцу Макиавелли, и скоро к нему присоединится английский волшебник. Алхимик не сможет убежать от обоих.
— А дети? — спросила Перенель, настороженно прищурившись.
Если с Николя и детьми что-то случится…
Сфинкс зашевелил крыльями, и в воздухе пахнуло чем-то мерзким.
— Ди верит, будто дети обладают силой, что они и есть те самые близнецы из пророчества. Он также верит, что их можно переманить на нашу сторону и они не станут ходить по пятам за каким-то старым книготорговцем. — Сфинкс издал долгий прерывистый вздох. — Но если они откажутся перейти к нам — тоже пострадают.
— А что будет со мной?
Сфинкс открыл свой прелестный ротик и продемонстрировал ряд хищных острых зубов. Длинный черный язык сверкнул в воздухе.
— А тебя, моя волшебница, — прошипел он, — старейшины отдали мне в качестве подарка за тысячелетнюю службу. Когда твоего мужа схватят и убьют, мне разрешат съесть твои воспоминания. Вот это будет пир! Я стану смаковать каждый кусочек. А когда закончу с тобой, ты забудешь все, даже собственное имя.
Сфинкс рассмеялся, и его шипящий глумливый смех эхом разлетелся вдоль голых каменных стен.
А потом где-то захлопнулась дверь клетки.
Внезапный звук застал сфинкса врасплох, и он замолчал. Повернув маленькую головку, он выпустил язык и попробовал воздух.
Захлопнулась еще одна дверь.
А потом еще одна.
И еще.
Сфинкс отскочил назад и принялся скрести когтями пол.
— Кто здесь?
Его визгливый голос эхом раскатился в пустом сыром коридоре.
И вдруг двери всех темниц на верхней галерее загремели и по очереди захлопнулись. От грохота по инерции завибрировала вся тюрьма, и с потолка посыпалась пыль.
Оскалив зубы, сфинкс прыгал из стороны в сторону, пытаясь определить источник шума.
С ледяной улыбкой Перенель поместила ноги обратно на скамью, улеглась и подложила под голову переплетенные руки. Остров Алькатрас принадлежит Хуану Мануэлю де Айяла, и, похоже, он решил заявить о своих правах. Перенель слышала, как лязгают двери, стучит дерево и грохочут стены. Она поняла, что Айяла превратился в полтергейста.
В шумного призрака.
Она также поняла, что задумал Айяла. Сфинкс питался магической энергией Перенель. Полтергейсту требовалось ненадолго отвлечь чудовище от клетки, чтобы силы Перенель начали восстанавливаться. Подняв левую руку, женщина сосредоточилась. Между пальцев сверкнула крошечная искорка и погасла.
Скоро.
Очень скоро.
Волшебница сжала ладонь в кулак. Когда силы вернутся к ней, она обрушит на сфинкса весь Алькатрас.
